Статья: Многоуровневая системность стилистических норм и проблема типологизации речевых отклонений от них

Береля Инна Викторовна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Кубанский государственный технологический университет

Краснодар 2007

Общая характеристика работы

Речевые отклонения от литературных норм русского языка рассматривались в работах В.И. Чернышева, Л.В. Щербы, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Б.Н. Головина, Л.И. Скворцова, К.С. Горбачевича, Л.К. Граудиной, Д.Э. Розенталя, М.Н. Кожиной, И.Б. Голуб и многих других ученых. Анализировались они в разных аспектах ортологии, стилистики, культуры речи, методики. В последние годы актуализировался эстетический аспект этой проблемы (М.Н. Нестеров, Я.С. Никульникова). Однако, несмотря на широкий, разносторонний интерес ученых к речевым отклонениям от литературных норм, их типология все еще недостаточно разработана. Не выработаны четкие критерии разграничения речевых отклонений от общелитературных норм и стилистических норм на разных уровнях языка, нет многоуровневой системной типологии стилистических погрешностей, затрагивающих разные стороны речи. Отсутствие единого подхода к определению и типологизации речевых отклонений от стилистических норм заметно сказывается на качестве ортологических словарей-справочников, вузовских учебных пособий по стилистике, культуре речи, что не способствует в полной мере успешной реализации в вузах и школе учебного компонента «Русский язык и культура речи». Необходимость восполнить этот существенный пробел в научном осмыслении и типологизации речевых отклонений от стилистических норм определяет актуальность нашего исследования.

Объектом диссертационного исследования являются речевые отклонения от стилистических норм современного русского литературного языка в произношении, словоупотреблении, в употреблении фразеологизмов, в словоизменении, построении словосочетаний, предложений, текста.

Предмет исследования – типологизация речевых отклонений от стилистических норм современного русского литературного языка в научной литературе, в ортологических словарях, в учебных пособиях по стилистике и культуре речи.

Основная цель диссертационного исследования – теоретически обосновать необходимость создания единой многоуровневой типологии речевых отклонений от стилистических норм современного русского литературного языка и наметить общие принципы разграничения речевых отклонений от общелитературных и стилистических норм на всех уровнях языковой системы.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

теоретически уточнить понятие «стилистическая норма», терминологически разграничить на всех уровнях языка общелитературные и стилистические нормы, раскрыть многоуровневый характер стилистических норм;

проанализировать наиболее распространенные отклонения от литературных норм в произношении, в употреблении лексики и фразеологии, в словоизменении, в построении словосочетаний, предложений, текста, выявить недостатки и противоречия в их интерпретации составителями ортологических словарей, учебников по стилистике и наметить основы создания единой многоуровневой типологии стилистических вариантов и погрешностей в речи путем последовательного разграничения в произношении орфоэпических, акцентологических ошибок и стилистико-орфоэпических, стилистико-акцентологических недочетов, на лексико-фразеологическом уровне – собственно лексических, фразеологических ошибок и лексико-стилистических, стилистико-фразеологических неточностей, в словоизменении морфологических ошибок и морфолого-стилистических погрешностей, на синтаксическом уровне – синтаксических ошибок и стилистико-синтаксических недочетов, на уровне целостного текста – текстуально-коммуникативных ошибок и текстуально-стилистических недостатков.

Материалом исследования послужили речевые отклонения от литературных норм, которые приводятся в ортологических словарях-справочниках (Р.И. Аванесов, Ю.А. Бельчиков, И.Л. Резниченко, Д.Э. Розенталь, К.С. Горбачевич, Л.И. Скворцов, Л.К. Граудина, Л.А. Введенская, Л.А. Вербицкая и др.), в научной и учебной литературе по стилистике, культуре речи (Д.Э. Розенталь, М.Н. Кожина, Б.Н. Головин, И.Б. Голуб и др.). Использовались также тексты с речевыми отклонениями от литературных норм, опубликованные в журнале «Крокодил», в «Литературной газете», в «Литературной России», в «Армавирском собеседнике» и других изданиях под рубриками «Нарочно не придумаешь», «Рога и копыта» и т.п., а также почерпнутые из школьных сочинений, из современной периодической печати, выведенные на основе личных наблюдений. Всего проанализировано более 3 тысяч текстов с речевыми отклонениями от литературных норм.

Методологической основой исследования послужили труды авторитетных ученых по стилистике (Л.В. Щерба, А.М. Пешковский, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, А.Н. Кожин, М.Н. Кожина, И.Б. Голуб, Д.Э. Розенталь и др.), по ортологии (С.И. Ожегов, К.С. Горбачевич, Л.К. Граудина и др.), по теории текста (И.Р. Гальперин, В.В. Одинцов, В.В. Бабайцева, А.А. Залевская, Г.Я. Солганик и др.), по культуре речи (Б.Н. Головин, Л.И. Скворцов и др.). Основной метод исследования – непосредственное наблюдение, системная интерпретация и описание языковых фактов. В качестве дополнительных использованы функционально-стилистический, структурно-стилистический, структурно-семантический и метод стилистического эксперимента.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1) Стилистические нормы уточняют, конкретизируют общелитературные нормы в тех случаях, когда в языке имеются стилистические варианты, и регулируют употребление этих вариантов в разных стилях, жанрах речи и речевых ситуациях. В соответствии с различиями между общелитературными и стилистическими нормами на всех уровнях языка можно разграничить грубые речевые отклонения (ошибки), нарушающие общеязыковые нормы, и менее заметные отклонения (неточности, погрешности) стилистического характера.

2) В произношении в зависимости от характера нарушаемых норм можно последовательно выделить орфоэпические, акцентологические ошибки, представляющие отклонения от общелитературных орфоэпических и акцентологических норм, и стилистико-орфоэпические, стилистико-акцентологические погрешности, связанные с неуместным употреблением разговорных и других стилистически сниженных произносительных вариантов в строгом, академическом стиле.

3) На лексико-фразеологическом уровне в зависимости от характера нарушаемых норм можно последовательно разграничить лексико-семантические, семантико-фразеологические ошибки и лексико-стилистические, стилистико-фразеологические погрешности, связанные с неуместным употреблением стилистически и экспрессивно окрашенных слов, фразеологизмов.

4) На морфологическом уровне в зависимости от характера нарушаемых норм можно последовательно различить морфологические ошибки в словоизменении, употреблении грамматических форм и морфолого-стилистические погрешности, связанные с неуместным употреблением разговорных или специфически книжных вариантов.

5) На синтаксическом уровне в зависимости от характера нарушаемых норм можно последовательно выделить собственно синтаксические ошибки в построении словосочетаний, предложений и стилистические погрешности двух типов: стилистико-синтаксические и коммуникативно-стилистические.

6) В тексте на уровне сложного синтаксического целого можно последовательно различить текстуально-коммуникативные ошибки, нарушающие коммуникативно-стилистические нормы целостного высказывания, и текстуально-стилистические, связанные с неуместным употреблением в тексте иностильных языковых средств, не соответствующих целевому назначению текста и его жанровой специфике.

Научная новизна диссертационного исследования заключается прежде всего в том, что в нем впервые осуществляется комплексный сопоставительный анализ принципов типологизации стилистических вариантов и речевых отклонений от стилистических норм современного русского языка в ортологических словарях, научной и учебной литературе по стилистике, культуре речи, выявляются принципиальные разногласия, противоречия и намечаются пути их преодоления на основе создания единой, многоуровневой типологизации стилистических вариантов и погрешностей в произношении, в употреблении лексики и фразеологии и грамматических форм, в построении словосочетаний и предложений, в построении целостного текста.

Теоретическое значение диссертационной работы состоит в том, что она расширяет научную парадигму исследования речевых отклонений от стилистических норм современного русского языка, включая произношение, словоупотребление, словоизменение, построение словосочетаний, предложений, целостного текста и теоретически обосновывает необходимость построения системной многоуровневой типологии стилистических вариантов, соответственно, возможных погрешностей в речи, которая могла бы применяться в вузе и школе при обучении русскому языку, стилистике и культуре речи и послужила бы основой для создания единой и более точной системы ограничительно-стилистических помет, применяемых в ортологических словарях-справочниках.

Практическая значимость диссертационной работы определяется тем, что ее теоретические положения и исследованный материал могут использоваться в вузовском и школьном преподавании русского языка, стилистики, культуры речи, при составлении учебных пособий по этим курсам, а также в преподавании смежных дисциплин, и при выполнении студентами курсовых и дипломных работ.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения диссертации апробированы на кафедре русского языка и методики его преподавания Армавирского государственного педагогического университета, на университетских конференциях 2003-2006 годов, на Международной конференции по культуре речи, состоявшейся в 2005 году в г. Армавире. Положения и материалы диссертации отражены в 7 публикациях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и списка источников (253 наименования).

Основное содержание диссертации

В первой главе диссертации «Многоуровневая системность общелитературных и стилистических норм» уточняется понятие «литературная норма», теоретически обосновывается разграничение литературных норм на общелитературные и стилистические, анализируется соотношение общелитературных и стилистических норм на всех уровнях языковой системы - фонетическом, лексико-фразеологическом, морфологическом, синтаксическом и раскрывается многоуровневый характер стилистических норм.

О литературных нормах писали многие языковеды: А.М. Пешковский, Л.В. Щерба, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, С.И. Ожегов, Ф.П. Филин, В.Г. Костомаров, А.Н. Кожин, Л.И. Скворцов, Б.Н. Головин, Д.Н. Шмелев, К.С. Горбачевич, Л.К. Граудина и другие. Несмотря на различные подходы к осмыслению и определению этого узлового ортологического понятия, на котором строится «языковая политика», ученые единодушно сходятся в том, что литературная норма – явление сложное и диалектически противоречивое. С одной стороны, она характеризуется устойчивостью, стабильностью, а с другой, - исторической подвижностью и вариативностью. Как объективная социолингвистическая категория она характеризуется узуальностью, обусловлена внутренними законами развития языка, но в то же время как эталон хорошей речи отражает речевые вкусы, предпочтения социокультурной элиты определенного исторического периода. Эти и другие антиномии, характеризующие литературную норму как противоречивое многоаспектное явление, вызывают трудности ее однозначного научного толкования.

По мнению К.С. Горбачевича, признание нормативности языкового факта опирается обычно на непременное наличие трех основных признаков: регулярной употребляемости (воспроизводимости) данного способа выражения, соответствие этого способа выражения системе языка, общественное одобрение его. С учетом этих основных признаков литературная норма им определяется как «относительно устойчивый способ (или способы) выражения, отражающий исторические закономерности развития языка, закрепленный в лучших образцах литературы и предпочитаемый образованной частью общества» [Горбачевич 1978: 19].

Однако существуют и другие определения, в которых по-разному акцентируются те или другие признаки нормы. Многие ученые, особенно в советскую эпоху, акцентировали внимание на одностандартности литературной нормы, рассматривая ее как «исторически принятый в данном языковом коллективе (предпочитаемый) выбор одного из функциональных и парадигматических, и синтагматических вариантов языкового знака» [Головин 1988: 20]. Другие ученые даже в условиях жесткой директивной ориентации на «правильность» (читай: одностандартность) речи подчеркивали вариативность нормы и рассматривали ее как «систему норм, варьирующихся от случая к случаю» [Костомаров, Леонтьев 1966: 11]. Но особенно заметно динамичность нормы стала актуализироваться учеными в постсоветское время. Причем не только историческая изменчивость, но и синхронная ее динамика. А.А. Буров, например, отмечая динамический характер нормы, подчеркивает возможность языкового «плюрализма», сосуществования вариантов [Буров 1996: 31]. По мнению Л.П. Крысина, норма не только изменчива во времени, но и предусматривает динамическое взаимодействие разных способов языкового выражения в зависимости от условий общения, коммуникативной целесообразности [Крысин 2002: 31].

Вариативность нормы связана с динамичностью самой системы литературного языка. Будучи единым, нормированный язык в разных сферах общения выполняет неодинаковые функции и заметно видоизменяется по характеру употребляемых средств. В связи с этим в нем принято выделять разные функциональные подсистемы, называемые стилями. По классическому определению В.В. Виноградова, «стиль – это общественно осознанная, функционально обусловленная, внутренне объединенная совокупность приемов употребления, отбора и сочетания средств речевого общения в сфере того или иного общенародного, общенационального языка, соотносительная с другими такими же способами выражения, которые служат для иных целей, выполняют иные функции в речевой общественной практике данного народа» [Виноградов 1955: 73].

Система стилей литературного языка формируется исторически, в процессе длительного развития обогащается и усложняется. С позиций функциональной стилистики в современном русском литературном языке принято выделять пять основных стилей: научный, официально-деловой, публицистический, разговорный и художественный, или язык художественной литературы. Из них первые три стиля – научный, официально-деловой и публицистический являются общепризнанными и разногласий существенных среди ученых не вызывают. Их однозначно выделяют В.В. Виноградов, А.Н. Кожин, М.Н. Кожина, Д.Э. Розенталь, В.Д. Бондалетов и другие ученые. Разговорный и художественный все еще остаются проблемными и по-разному интерпретируются языковедами. Язык художественной литературы рядом ученых интерпретируется как особый тип литературного языка. По мнению Н.А. Мещерского, Н.М. Шанского, Л.Ю. Максимова, употребление языковых средств в художественной литературе определяется своими особыми эстетическими нормами. Точно так же, по мнению отдельных ученых, и разговорная речь представляет собой особый тип языка, так как она имеет свою систему норм, которая часто не совпадает с кодифицированными нормами литературного языка (Д.Н. Шмелев, Е.А. Земская). Однако свои особые нормы, определяющие отбор и употребление языковых средств, имеют и другие функциональные подсистемы литературного языка. В то же время всем подсистемам литературного языка свойственны и общие нормы. В связи с этим литературные нормы принято сегодня подразделять на общелитературные (общеязыковые) и стилистические.

Как отмечает А.Н. Кожин, «профиль литературного языка определяется системой структурно-языковых (общелитературных) норм, а также системой стилистических (функционально-речевых) норм; стилистические нормы являются более частными, функционально и экспрессивно нацеленными и выступают как выражение характера функционально-речевой, стилистической квалификации элементов языка, которым свойственна своя, дополнительная информация и свои закономерности отбора и употребления в актах общения». Стилистические нормы, по его мнению, определяют способы наиболее совершенной реализации выражаемого содержания. Они складываются и базируются на основе норм структурно-языковых, общелитературных и охватывают те же стороны языка, «распространяются на языковые средства тех же уровней языка как системы, но они охватывают те или иные стороны (особенности) употребления речевых средств в различных сферах литературно-нормированного общения, они предопределяют прикрепленность того или иного средства речи к определенной сфере речевой деятельности, т.е. применение слов, выражений, словоформ, способы сочетания слов, типов синтаксических конструкций в определенных контекстах и речевых актах» [Кожин 1982: 24-32].

Стилистические нормы нельзя противопоставлять литературным нормам. Они являются разновидностью литературных норм, но имеют свои особенности. По мнению М.Н. Кожиной, «стилистические нормы – это исторически сложившиеся и вместе с тем закономерно развивающиеся общепринятые реализации заложенных в языке стилистических возможностей, обусловленные целями, задачами и содержанием речи определенной сферы общения» [Кожина 1993: 96]. Стилистическая норма, подчеркивает В.Д. Бондалетов, относится к общеязыковой, как частное к общему, их нельзя противопоставлять, но нельзя и отождествлять. В любом функциональном стиле удельный вес межстилевых средств значительно превосходит долю собственно стилевых средств. Таким образом, каждый стиль реализует прежде всего общеязыковые, или межстилевые, нормы – орфоэпические, орфографические, лексико-фразеологические, грамматические (морфологические и синтаксические). Но в то же время каждому стилю присущи свои функционально-стилевые нормы, которые, с одной стороны, конкретизируют общеязыковые нормы, а с другой – расширяют и обогащают их [Бондалетов 1989: 37].

Таким образом, с учетом характера и функциональной роли все литературные нормы принято подразделять на две категории: 1) общеязыковые, общелитературные нормы и 2) стилистические нормы. Общеязыковые, общелитературные нормы регулируют употребление в нашей речи общенародных языковых средств, они указывают на нормативность или ненормативность средств общенародного языка, на их допустимость или недопустимость в литературной речи, устанавливая своеобразный запрет на употребление в литературной речи диалектизмов, жаргонизмов, просторечных слов и форм. Стилистические нормы – это тоже литературные нормы, но особого, специального назначения. Стилистические нормы связаны с особенностями функциональных стилей языка, они уточняют общие литературные нормы во всех тех случаях, когда в их пределах допускаются различные варианты.

Являясь разновидностью литературных норм, стилистические нормы охватывают все стороны языка и речи. В связи с этим они представляют собой многоуровневую систему: литературное произношение регулируется не только общими орфоэпическими и акцентологическими нормами, но и стилистико-орфоэпическими, стилистико-акцентологическими; на уровне лексики и фразеологии действуют как лексические, фразеологические, так и лексико-стилистические и стилистико-фразеологические нормы; словоизменение и употребление грамматических форм регулируются не только морфологическими, но и морфолого-стилистическими нормами; построение словосочетаний и предложений наряду с синтаксическими нормами регулируют и стилистико-синтаксические; на уровне целостного текста функционируют текстуально-стилистические нормы.

Будучи многоуровневыми, стилистические нормы являются в то же время многослойными, поскольку каждый функциональный стиль реализуется в разных жанровых формах, в текстах разного целевого назначения. В связи с этим среди стилистических норм выделяются наиболее общие, свойственные функциональному стилю в целом, и частные, характерные для отдельных жанров, речевых ситуаций, разных типов текста. Эта многослойность, динамичность стилистических норм в конечном счете определяется целесообразностью употребления языковых средств в том или другом речевом акте (В.Г. Костомаров, А.А. Леонтьев, М.Н. Кожина и др.). С учетом многослойности стилистические нормы можно определить как исторически сложившиеся образцовые способы употребления вариативных средств литературного языка в разных стилях, жанрах, речевых ситуациях, в разных конкретных текстах.

Во второй главе «Многоуровневая типологизация речевых отклонений от стилистических норм» рассматриваются стилистические характеристики речевых отклонений от норм в ортологических словарях, в научной, учебной литературе, показывается их нескоординированность, противоречивость и теоретически обосновывается необходимость создания единой многоуровневой типологии стилистических вариантов и погрешностей в речи.

Соблюдение литературных норм составителями ортологических словарей часто называется «правильностью речи», отклонение от норм – неправильностью. Термины правильность и неправильность речи нашли отражение в словарях-справочниках: «Правильность русской речи» Л.П. Крысина, Л.И. Скворцова (ред. С.И. Ожегов), «Словарь трудностей русского языка» Д.Э. Розенталя, М.А. Теленковой, «Трудные случаи употребления однокоренных слов русского языка» Ю.А. Бельчикова, М.С. Панюшевой, «Орфоэпический словарь русского языка» (ред. Р.И. Аванесов) и других. В этих словарях отклонения от норм рассматриваются как неправильности и сопровождаются пометами «неправильно», «грубо неправильно», «недопустимо». В вузовской же и школьной практике обучения русскому языку, стилистике, культуре речи для обозначения различных отклонений от литературных норм распространился термин «ошибка». В зависимости от характера выделяются грамматические ошибки, лексические, фразеологические, орфоэпические, стилистические. В этом общем перечне наиболее дискуссионными были и остаются до сих пор стилистические ошибки или неправильности.

Термин «стилистическая ошибка» стал широко употребляться в 50-60-е годы (Н.Н. Алгазина, В.А. Добромыслов, Д.Э. Розенталь, Н.А. Пленкин, М.Т. Воронин и др.). Однако понимание этого термина было далеко не однозначным. В большей части работ по стилистике, культуре речи, методике он употреблялся в расширительном значении для обозначения всех речевых ошибок не орфографического и не пунктуационного характера. Выделяя лексико-стилистические, морфолого-стилистические, синтактико-стилистические ошибки, А.В. Клевцова, Н.Е. Сулименко, Л.П. Аверьянова, Е.И. Воинова, Е.А. Баринова, Г.И. Мишурова и др. включали в их состав не только собственно стилистические, но и лексические, морфологические, синтаксические ошибки нестилистического характера. Такой подход до сих пор сохраняется в учебных пособиях по практической стилистике для журналистов.

В 70-е годы целый ряд ученых решительно выступили против расширительного толкования стилистических ошибок и включения в их состав лексических и грамматических. По их мнению, «расширительное толкование стилистических ошибок отражает… уже пройденный этап развития языкознания, когда стилистика не выделялась еще в самостоятельную дисциплину, имеющую собственный предмет исследования, свою специфику, четко очерченные границы» [Фоменко 1973: 33]. Многими языковедами предпринимаются попытки разграничить речевые ошибки нестилистического и стилистического типов (М.Н. Кожина, П.Г. Черемисин, Л.П. Демиденко, В.И. Капинос, С.Н. Цейтлин и др.). Однако общие принципы выделения и типологии стилистических ошибок до сих пор не разработаны и четко не сформулированы. Совершенно правильно подразделяя речевые ошибки нестилистического типа на лексические, фразеологические, морфологические, синтаксические, орфоэпические, Ю.В. Фоменко, С.Н. Цейтлин, Л.П. Демиденко и другие авторы стилистические ошибки не дифференцируют, а объединяют в одну общую группу и противопоставляют их всем другим как если бы это были однородные явления особого языкового уровня. Между тем, по мнению М.Н. Нестерова, Я.С. Никульниковой, в реальности «такое противопоставление отсутствует, так как стилистические ошибки встречаются на всех уровнях языка в речи. Они могут быть и лексико-стилистическими, морфолого-стилистическими, стилистико-синтаксическими, стилистико-фразеологическими, стилистико-орфоэпическими. Стилистические ошибки в связи с этим нельзя противопоставлять нестилистическим по уровневому признаку, так как они являются тоже разноуровневыми по своим особенностям и соотносятся со всеми ярусами языковой системы» [Никульникова 2003: 20].

Учитывая неоднородность стилистических ошибок, М.Н. Кожина предложила более сложную их типологию с подразделением на четыре основных вида: 1) ошибки, связанные со слабым овладением ресурсами русского языка, 2) ошибки, обнаруживающие недостаточно развитое языковое стилистическое чутье, 3) ошибки, связанные с нарушением норм функциональных стилей, 4) нарушения стилистических требований, связанных с широким контекстом. Будучи оригинальной, интересной в деталях, эта классификация в целом построена без учета многоуровневой системности стилистических норм и их соотнесенности с общелитературными нормами. При таком подходе речевые ошибки стилистического и нестилистического характера не получают последовательного разграничения на разных уровнях языка.

Отсутствие единой и достаточно четкой типологии стилистических вариантов, отклонений от норм остро проявляется и в ортологических справочниках. На этот недостаток не раз обращали внимание В.В. Виноградов, С.П. Обнорский, Ю.А. Бельчиков, В.В. Веселитский, В.Г. Костомаров и другие ученые. В предисловии к словарю «Трудные случаи употребления однокоренных слов русского языка» Ю.А. Бельчиков писал: «В отечественных и зарубежных лексикографических изданиях, посвященных «правильности» литературной речи, разнообразные явления речевых «трудностей» и «неправильностей» освещаются, как правило, несистематически и обычно без классификации отклонений от литературной нормы… Многие проблемы нормализации литературной речи ждут систематического обследования, дифференцированного подхода и специального изучения» [Бельчиков 1962: 9-10].

В наибольшей мере недостаток единой разветвленной системы стилистических помет наблюдается в орфоэпических словарях и в многоаспектных словарях трудностей при характеристике произносительных вариантов. Здесь со всей очевидностью проявилась характерная для советской эпохи тенденция к стандартизации нормы, к устранению ее вариативности. В качестве нормы чаще всего дается один вариант, остальные наделяются запретительными пометами «недопустимо», «неправильно», «грубо неправильно». Остальные варианты сопровождаются пометой «допустимо», которая не имеет стилистического содержания.

Между тем помета «неправильно» в строгом терминологическом значении может быть применена только к вариантам, искажающим фонетический состав слова: инциндент, анбиция, компроментировать, сурьезный, секлетарь, дилектор, транвай, фулиган и т.п. Подобные искажения литературных слов часто допускаются в просторечии, на письме им соответствуют орфографические ошибки. Многие же другие просторечные и диалектные произносительные варианты в строгом смысле не являются неправильностями, так как исторически они образовались в общенародном языке задолго до формирования литературных норм, они не являются искажениями литературных слов. В соответствии с лексикографической практикой, принятой в толковых словарях, их следовало бы помечать «просторечное», «диалектное», «жаргонное» и т.п. Однако в орфоэпических словарях сложилась традиция зачислять в разряд неправильных все, что не соответствует образцовому, на взгляд составителей, литературному произношению. Не случайно А.А. Шахматов, А.М. Пешковский, С.П. Обнорский и другие авторитетные ученые решительно выступали против такой «нормализации» языка. В статье «Объективная и нормативная точка зрения на язык» Пешковский писал, что при объективном подходе к нормализации языка у лингвиста «не может быть той наивной точки зрения неспециалиста, по которой все особенности народной речи объясняются порчей литературного языка… Какое-нибудь «вчерась» будет для него не испорченным «вчера», а образованием чрезвычайно древнего типа, аналогичным древнецерковнославянскому «днесь»…, современным народным: «летось»…, какое-нибудь «купалси», «напилси» не будет испорченным «купался», «напился», а будет остатком чрезвычайно древнего (общеславянского…) образования». Объективно-исторический подход к оценке языковых фактов, по мнению Пешковского, диаметрально противоположен «обычной, житейско-школьной точке зрения, в силу которой мы над каждым языковым фактом творим … суд «скорый», и зачастую «неправый», «немилостный»… Суд этот обычно бывает пристрастнейшим из всех судов на земле, так как судья руководствуется прежде всего собственными привычками и вкусами, а затем смутным воспоминанием о каких-то усвоенных на школьной скамье законах-правилах» [Пешковский 1959: 51-58].

Отсутствие единой разветвленной системы стилистических помет, преобладание субъективных оценок приводит к тому, что в разных словарях-справочниках одни и те же произносительные варианты квалифицируются неодинаково. Так, например, Р.И. Аванесов, Л.И. Скворцов, И.Л. Резниченко, Л.А. Вербицкая единственно правильными представляют варианты звонишь, звонит, звонят, варианты же с ударением на основе квалифицируют как неправильные, а в словарях К.С. Горбачевича, Д.Э. Розенталя, Л.К. Граудиной варианты звонишь, звонит, звонят с ударением на основе характеризуются как разговорные, т.е. вполне допустимые в разговорном стиле литературного языка. Р.И. Аванесов и Л.И. Скворцов единственно правильным считают вариант комбайнер с ударением на середине, а К.С. Горбачевич, Д.Э. Розенталь, вслед за ними И.Л. Резниченко допускают и второй вариант комбайнер с ударением на конечном слоге. Р.И. Аванесов и Л.И. Скворцов дают в качестве единственно правильных варианты фольга, кулинария, холеный, черпать, а К.С. Горбачевич и Д.Э. Розенталь допускают и другие акцентологические варианты фольга, кулинария, холеный, черпать. Р.И. Аванесов, Л.И. Скворцов правильной считают только форму мизерный с ударением на среднем слоге, а К.С. Горбачевич, Д.Э. Розенталь, Л.А. Вербицкая допускают и вариант мизерный с ударением на первом слоге. Р.И. Аванесов, Л.И. Скворцов в качестве основного и единственного варианта дают произношение белёсый с ударным звуком [о], а К.С. Горбачевич допускает и произношение белесый с ударным звуком [э]. В Словаре И.Л. Резниченко 2004 года издания на первом месте уже дается вариант белесый со звуком [э], а белёсый со звуком [о] дается на втором месте. В то же время в «Словаре трудностей» Д.Э. Розенталя, М.А. Теленковой 2005 года издания все еще дается в качестве единственно правильного вариант белёсый с ударным звуком [о]. Аналогичные расхождения между составителями разных справочников, а также учебных пособий наблюдаются, как показано в диссертации, при характеристике многих и многих других вариантов произношения существительных, прилагательных, глаголов.

Безусловно, все подобные расхождения в характеристике орфоэпических вариантов обусловлены недостаточной разработанностью научных основ нормализации русского литературного произношения и отсутствием фундаментальных исследований употребляемости произносительных вариантов в живой литературной речи. В рецензии на справочник Р.И. Авнесова и С.И. Ожегова «Русское литературное произношение и ударение» (1955) С.П. Обнорский писал: «Установление норм орфографии – большое дело. Еще большее дело установление норм языка… Необходимо экспериментально, как это всегда делалось, изучить литературный язык. Та орфоэпия, которая содержится в рецензируемом словаре, производит впечатление субъективной. Только эксперимент поможет разобраться в литературном аканье, в палатализации согласных, в ударяемости слов и т.д. Тогда у нас будет настоящее знание литературного языка, тогда можно объективнее разрешать вопрос его нормализации» [Обнорский 1956: 106].

И действительно, только недостатком объективного научного исследования употребляемости произносительных вариантов в разных сферах общественной речи можно объяснить, что одним и тем же орфоэпическим словарем [Резниченко 2004] в сходных словоизменительных парадигмах отдельным глаголам разрешается акцентологическая вариантность: о́тдал и отда́л, о́тдали и отда́ли, за́дал и зада́л, за́дали и зада́ли, а другим запрещается: варианты ро́здал, ро́здали, розданы помечаются запретительной пометой «неправильно». Допускаются варианты на́лил и нали́л, на́лили и нали́ли, на́литы и нали́ты, а варианты нача́л, нача́ли, начат, начаты помечаются запретительной пометой «неправильно». В языковой системе последовательно действуют законы аналогии, и нормативная стилистика не может их не учитывать. В системе языка не может быть зада́л, налил, задали, налили правильными вариантами, а нача́л, нача́ли неправильными, о́тдал, о́тдали - правильными, а ро́здал, ро́здали – неправильными. Другое дело, что эти акцентологические варианты в пределах одной словоизменительной парадигмы могут различаться стилистически. Но в словарях этой гибкой системы стилистических характеристик произносительных вариантов еще нет. Формально некоторые из стилистических помет во вступительных статьях декларируются, но на практике почти совсем не применяются.

На сегодняшний день нет еще и единой типологии самих стилей современного русского литературного произношения, на базе которой могла бы сформироваться единая гибкая система стилистико-орфоэпических помет. Р.И. Аванесов в книге «Русское литературное произношение» выделил четыре стиля: высокий, нейтральный, разговорный и сценический. Высокий, разговорный и сценический стили характеризуются Р.И. Аванесовым как экспрессивно окрашенные. В этой классификации вызывает сомнение выделение высокого стиля. В современной литературной речи имеются произносительные варианты с высокой экспрессивной окраской, например, произношение слов сонет, поэт, бокал в торжественных ситуациях без редукции предударного гласного звука. Но это всего лишь отдельные факты, встречающиеся преимущественно в сценическом произношении. Как отмечает М.Н. Нестеров в статье «Типология стилей и стилистические варианты современного русского литературного произношения», «вряд ли можно говорить применительно к литературной речи нашего столетия о высоком стиле произношения как особой системе орфоэпических средств, с четко очерченной сферой употребления и своей отличительной функцией. Правильнее будет, очевидно, рассматривать высокое произношение не в ряду функциональных стилей, а как явление более локальное, характеризующее отдельные жанры и ситуативные формы художественной, реже публичной речи» [Нестеров 1998: 13]. По его мнению, в русском литературном произношении наших дней отчетливо просматриваются три основных стиля произношения: 1) строгий, или академический стиль произношения, 2) разговорный стиль произношения, 3) сценический стиль, занимающий особое место в орфоэпической системе литературного языка.

Академический и разговорный стили произношения четко соотносятся с функциональными стилями современного русского языка. Строгое, академическое произношение характерно для научной, публицистической и официально-деловой речи. Разговорное произношение характеризует литературно-разговорную речь. Языку художественной литературы соответствует сценическое произношение. Сценическое произношение выполняет эстетическую функцию. В основе своей оно является образцовым, академическим. Но на сцене в художественных целях воспроизводятся различные произносительные варианты, как разговорные, народно-поэтические, так и просторечные, диалектные, жаргонные, устаревшие.

В научной и учебной литературе нередко говорится еще о наличии полного и неполного стилей произношения. В работах по орфоэпии Л.В. Щерба обращал внимание на зависимость произношения от темпа речи и в этой связи различал два крайних варианта – полное и неполное произношение. Называя их стилями, Л.В. Щерба вместе с тем указывал на существование множества переходных вариантов, которые не укладываются в намеченную схему и требуют дальнейшего более глубокого и разностороннего исследования. Между тем наблюдения и суждения авторитетного ученого, высказанные еще в 20-е годы, механически тиражируются и в современной учебной литературе. С позиций функциональной стилистики называть полное и неполное произношение стилями вряд ли есть достаточные основания: различия меду ними не имеют функционального характера, они связаны прежде всего с разными темпами речи и разным уровнем речевой культуры. Академический и разговорный орфоэпические стили в основе своей являются полным произношением. Им свойственны лишь отдельные элементы неполноты, связанные с редукцией гласных, с упрощением групп согласных, с произношением имен и отчеств и некоторыми другими сторонами речи. Неполное произношение в наибольшей мере характерно для просторечия и жаргонов. Распространенное, например, в речи подростков произношение «скоко», «стоко», «токо», «мачики», «дечки» и т.д. вместо «сколько», «столько», «только», «мальчики», «девочки» является нелитературным и к разговорному стилю не может быть отнесено. Подавляющее большинство подобных вариантов неполного произношения находится за пределами литературной речи. Между тем в некоторых учебниках для вузов дается параллельно и типология орфоэпических стилей Р.И. Аванесова, и «полный – неполный стили». Однако объединить их в одну систему невозможно ни теоретически, ни практически. Создается терминологическая и классификационная разноголосица.

Специалистам в области орфоэпии еще предстоит разобраться в системе стилей и стилистических вариантов современного русского произношения. Но уже сегодня представляется очевидным, что основой может послужить выделение трех функционально-орфоэпических стилей – строгого, или академического, разговорного, сценического. Поскольку сценическое произношение является художественным, в коммуникативных сферах различаются в первую очередь два основных типа: строгое, академическое произношение и более свободное, разговорное произношение. Посредством анализа конкретных примеров в диссертации показывается, что эти два орфоэпических стиля последовательно проявляются в литературном произношении гласных звуков и их сочетаний, согласных звуков и их сочетаний, иноязычных слов, имен и отчеств, в наличии множества акцентологических вариантов и т.д.

Учитывая вариантность литературного произношения, целесообразно, на наш взгляд, усовершенствовать систему стилистических характеристик в орфоэпических словарях и учебных пособиях. Система орфоэпических помет должна быть гибкой и стилистически многоплановой. Помету «неправильно», очевидно, следует применять только к фактическим искажениям слов и неграмотной речи: анбиция, сурьезный, дилектор, булгахтер и т.п. Исконное же просторечное и диалектное произношение следует сопровождать соответствующими характеристиками. В школьной практике, конечно, все варианты нелитературного произношения можно называть ошибками. Но вряд ли есть достаточные основания называть ошибками случаи неуместного употребления Разговорных, профессиональных, книжных, устаревающих вариантов в строгом стиле, например: э[н’е]ргия, биз[н’е]с, [т’е]зисы, [вожж’и], [дрожж’и], прие[жжай], баловаться, заржаветь, мизерный, творог, щавель, мельком и др. Все подобные произносительные варианты соответствуют общим литературным нормам, они свойственны разговорной литературной речи. Поэтому их неуместность в академическом стиле, по мнению ряда ученых, целесообразнее называть погрешностью, недочетом, неточностью. Соответственно нужно устранить запретительные пометы, которые часто применяются к разговорным, разговорно-профессиональным, разговорно-просторечным вариантам в ортологических словарях.

Стилистическая характеристика словоупотребления в толковых словарях и словарях трудностей носит более конкретный характер: она осуществляется посредством разветвленной системы ограничительно-стилистических помет. В разработке этой системы стилистических характеристик словоупотребления принимали участие такие виднейшие ученые конца XIX – начала XX столетий, как Я.К. Грот, А.А. Шахматов, Л.В. Щерба и другие. Поэтому во всех толковых словарях советской эпохи дается разносторонняя стилистическая характеристика лексики. Однако и в области лексической стилистики имеются свои проблемы. Они связаны, во-первых, с разными подходами к нормативной квалификации смысловых неточностей в употреблении слов и, во-вторых, с неодинаковым пониманием стилистической окрашенности лексических единиц.

В практических стилистиках, учебниках по культуре речи к стилистическим недостаткам речи часто относят неточное употребление слов по значению, например, иноязычных (Декада грузинской кухни будет проходить пять дней, У моей бабушки в огороде растет гербарий), имеющих омонимы, паронимы (Изображение жалкого сосуществования людей, Смотритель подумал, махнул рукой и решил оступиться) и т.д. С позиций функциональной стилистики (М.Н. Кожина, Н.М. Шанский, В.Д. Бондалетов и др.) подобные смысловые недостатки в употреблении слов следует квалифицировать как лексические ошибки, поскольку нарушают лексические, а не лексико-стилистические нормы.

К стилистическим недостаткам часто относят немотивированное употребление в литературной речи просторечных, жаргонных, диалектных слов. Причем даже в учебниках по функциональной стилистике: Девочка положила ребенка в зыбку, Павел еще пуще сплачивает своих друзей. В то же время просторечные словоизменительные формы квалифицируются как грамматические ошибки нестилистического типа: Мы хочем пойти в лес. Подобные противоречия обусловлены отсутствием единого подхода к разграничению речевых отклонений от общелитературных и стилистических норм. Отнесение немотивированного употребления нелитературной лексики к стилистическим ошибкам связано с тем, что в толковых словарях в систему стилистических помет входят не только собственно стилистические (разговорное, книжное, специальное и т.д.), но и ортологические: диалектное, жаргонное, просторечное. Между тем последние лишь условно называются стилистическими, так как указывают на нелитературную сферу употребления слов, а не на их закрепленность за каким-либо стилем литературного языка. Поэтому при едином подходе к типологизации речевых отклонений от норм немотивированное употребление нелитературной лексики следует, очевидно, отнести к лексическим ошибкам, поскольку нарушаются общелитературные нормы.

К лексико-стилистическим погрешностям в первую очередь относятся разнообразные случаи неуместного употребления литературно-разговорных слов в стилях книжной речи и, наоборот, специфически книжной лексики в разговорной речи. Например, в разных профессиональных сферах наряду с книжными терминами и общеупотребительными имеются разговорные наименования: аскорбиновая кислота – аскорби́нка, касторовое масло – касто́рка, больной гипертонией – гиперто́ник, больной диабетом – диабе́тик, специалист по гуманитарным наукам – гуманита́рник, специалист по естественным наукам – есте́ственник и т.д. Употребление подобных разговорных слов, особенно стилистически сниженных, как язвенник, гипертоник, естественник, гуманитарник в стилях книжной речи, конечно же, будет отклонением от лексико-стилистических норм. Как лексико-стилистические погрешности можно квалифицировать употребление в стилях книжной речи и многих других разговорных слов, например: Воры забрались в квартиру Петрова и похитили его личные пожитки (из протокола); На заводе он работал подсобником (из акта); Чтобы вооружиться неопровержимыми фактами, прихватили с собой фотокорреспондента (из телепередачи); Директор подмахнул заявление, предварительно не прочитав его (из акта).

Часто бывает неуместным употребление книжной, канцелярской лексики в текстах, не относящихся к научному или официально-деловому стилям: На зеленых насаждениях появились первые листочки (из сочинения); Случай, что и говорить, неординарный (из беседы), Вчерашнее указание аннулировано (из устного сообщения). Для канцелярского стиля характерны предложно-именные сочетания: при наличии, за неимением, во избежание, по линии, в части, в деле, на данном этапе, глагольно-именные сочетания: происходит рост вместо растет, приводит к усложнению вместо усложняет, приводит к затруднению вместо затрудняет и многие другие. Их неуместное употребление в текстах неканцелярского характера можно квалифицировать как лексико-стилистические погрешности.

Особую разновидность лексико-стилистических погрешностей в речи представляют отклонения от экспрессивно-стилистических норм, регулирующих употребление эмоционально-экспрессивной лексики. Погрешности часто связаны с неудачным употреблением лексики с отрицательной экспрессивной окраской. Желая похвалить, например, свою односельчанку, читательница пишет в редакцию газеты: Это веселая, задорная и, можно от всей души сказать, примитивная женщина. Слово примитивная вряд ли бы доставило удовольствие женщине, которую она хотела похвалить: его семантика содержит отрицательную оценку. Неуместное употребление слов с отрицательной экспрессивной окраской встречается в школьных сочинениях: Печорин стал волочиться за княжной; Он был зачинщиком спортивных соревнований. Нередки случаи неудачного употребления слов с положительной экспрессивной окраской: Петров 20 лет трудится на посту слесаря-сантехника; Титов работал в хозяйстве хорошо, но в последние два года у него проявлялись отрицательные проблески; Идёт очередной бракоразводный процесс, третий по счёту, но народный суд работает весело, с огоньком.

По аналогии с лексикой можно разграничить отклонения от общелитературных и стилистических норм в употреблении фразеологии. Во фразеологических словарях, как и в толковых, нет упрощенных запретительных помет, используются ограничительно-стилистические: «книжное», «устарелое», «неодобрительное», «шутливое» и т.д. Разговорные фразеологизмы вообще даются без ограничительных помет. Как отмечают составители «Фразеологического словаря русского языка» под ред. А.И. Молоткова, «в массе своей фразеологизмы – явление разговорной речи», «их трудно отграничить от стилистически нейтральных» и поэтому «нет никакого смысла разговорные фразеологизмы сопровождать в словаре пометой». Зато просторечные фразеологизмы подразделяются на два типа: просторечные и грубо просторечные. При этом просторечные фразеологизмы, по мнению составителей, «стоят на периферии литературного языка» [Молотков 1967: 19-20]. Однозначно выводятся за пределы литературного языка только грубо-просторечные. Если учесть, что в орфоэпических и многих словарях трудностей все просторечные варианты помечаются как неправильные, т.е. нелитературные, то очевидна необходимость урегулирования этого межуровневого ортологического противоречия, возникшего на пути формирования единой многоуровневой типологии речевых отклонений от стилистических норм. Это противоречие можно устранить посредством выделения разговорно-просторечных вариантов в особую, переходную категорию между разговорной речью и просторечием. Ведь на практике очень трудно разграничить разговорные и негрубые просторечные слова, фразеологизмы, произносительные и грамматические формы. Пограничные, переходные явления следовало бы на всех уровнях языка обозначить разговорно-просторечными, составляющими периферию литературного языка. Во всех типах словарей было бы целесообразно ввести и соответствующую помету.

С учетом сделанных уточнений к стилистическим отклонениям в употреблении фразеологизмов можно отнести: 1) Незначительные изменения формы фразеологизма в разговорной речи: Умел брать быков за рога (брать быка за рога); Загреб жар чужими руками (загребает жар…); Не мог сидеть, сложив руки (сложа руки). 2) Частичное изменение лексического состава фразеологизма: Прошел с ним через огонь и воду (сквозь огонь и воду); Он идет в одну ногу со временем (идет в ногу). 3) Неуместное употребление книжных, канцелярских фразеологизмов в разговорной или нейтральной речи: На листьях блестели атмосферные осадки (лучше: капли дождя); Ребята у нас дружные, постоянно оказывают друг другу помощь (лучше: помогают). 4) Неудачное употребление экспрессивно окрашенных фразеологизмов: Отец Павла Власова посвятил жизнь побоям жены; Пальма первенства по недостаткам в работе принадлежит третьей ферме (пальму первенства заслуживает победитель). 5) Неуместное употребление в письменных текстах разговорных и разговорно-просторечных фразеологизмов: Павел не падает духом, не вешает носа; Молчалин всех в доме водит за нос (из сочинений). От подобных стилистико-фразеологических погрешностей следует отличать собственно фразеологические ошибки, связанные с неточным употреблением фразеологизмов по значению и искажением фразеологизмов: Скрипя сердцем, он согласился с этим (скрепя сердце); Обломов был знаменем времени (знамением времени).

Выделенные нами различные группы фразеологических и стилистико-фразеологических отклонений от норм в учебной литературе интерпретируются далеко не однозначно. В практических стилистиках по сложившейся традиции собственно фразеологические ошибки не отграничиваются с достаточной четкостью от стилистико-фразеологических погрешностей. Зато в учебниках по функциональной стилистике и культуре речи любые изменения в структуре и составе фразеологизмов рассматриваются как собственно фразеологические ошибки. В то же время составители фразеологического словаря под ред. А.И. Молоткова рекомендуют быть весьма осторожными при оценке таких фактов, как частичное изменение формы и состава фразеологизма: «Не всякие отклонения от нормы употребления должны быть расценены как языковые ошибки. Объясняется это тем, во-первых, что сами языковые нормы подвижны, во-вторых, что само понятие нормы для фразеологизма следует рассматривать в двух планах: в плане языка и в плане речи, так как в последнем случае допустимы индивидуально-авторские преобразования фразеологизма» [Молотков 1967: 20]. Естественно, это относится не только к преобразованиям фразеологизмов в художественной литературе. Вряд ли есть основание вводить запрет на индивидуальные преобразования и в разговорной речи. Разговорная речь в отличие от книжной характеризуется самым широким диапазоном индивидуального употребления языковых средств. Разговорные варианты фразеологизмов часто проникают в книжную речь, оказываются там неуместными и поэтому их следует рассматривать именно как стилистические погрешности.

Попытки нормировать русское литературное словоизменение и употребление грамматических форм предпринимались составителями школьных грамматик, словарей неправильностей еще в XIX – начале XX столетия. Однако при полном отсутствии научно разработанных основ литературной нормализации словоизменения школьные грамматики отличались консервативностью, ориентировали школьников на механическое заучивание какого-то одного стандарта, причем нередко устаревающего, уже уходящего из речевой практики. Составителями грамматик не учитывалась вариативность литературной речи, в литературное употребление не допускались разговорные варианты, проявлялось явное пренебрежение к разговорной речи. Все это вызывало неприятие такой «нормализации» в компетентных кругах ученых. В предисловии к своему курсу «Введение в языкознание» И.А. Бодуэн де Куртенэ писал: «Учебники… насаждают в голову путаницу… На существующий живой, готовый материал никто не обращает внимания. Живой язык сам по себе, а обучение грамматическим тонкостям само по себе. Вместо того, чтобы приучаться относиться сознательно к собственному, давно усвоенному языку, ученики должны зазубривать бессмысленные определения и положения, чуждые всякой связи с живым материалом» [Бодуэн де Куртенэ 1911,1912: 6, 8]. Резкую отрицательную оценку получили школьные грамматики в статье А.М. Пешковского «Школьная и научная грамматика». По его словам, «школьная грамматика не только упрощает факты,… но и искажает их, не только умалчивает о том, что недоступно школьному возрасту, но и дает ложные сведения о том, что могло бы быть доступно ему» [Пешковский 1925: 36].

В трудах и университетских курсах И.А. Бодуэна де Куртенэ, В.А. Богородицкого, Ф.Ф. Фортунатова, А.А. Шахматова, А.М. Пешковского в основу описания русской грамматики были положены иные, научные принципы, ориентирующие на разностороннее изучение живого русского языка. Первой попыткой практически воплотить эти научные принципы в жанре стилистической грамматики была книга В.И. Чернышева «Правильность и чистота русской речи» (1911), переизданная в 1914 году под названием «Опыт русской стилистической грамматики». Во введении автор писал: «Чем ближе к нашему времени, тем больше стилистика удаляется из грамматик… колебания допускаются все меньше и меньше; в школе неограниченную власть приобретает тот или другой учебник, иногда весьма далекий от идеального совершенства; в печати корректоры с большим упорством и непониманием портят язык и слог писателей, воображая, что они «исправляют ошибки», переделывая их богатую и свободную русскую речь по плохим школьным грамматикам». Основным критерием правильности и чистоты речи В.И. Чернышев считал общепринятость современного живого употребления.

В советское время под влиянием развернувшейся с 30-х годов общественно-политической кампании «за очистку русского языка» работа по нормированию словоизменения интенсифицировалась. Как и в произношении, нормализация здесь сводилась по существу к стандартизации, наложившей фактически запрет на употребление в литературной речи не только грубо-просторечных вариантов, но и разговорных, разговорно-просторечных. Особенно наглядно это проявилось в ортологических словарях. В большинстве из них, например, в качестве правильной рекомендовалась только форма инженеры, а форма инженера квалифицировалась как неправильная, в то время когда В.И. Чернышев еще в начале столетия рассматривал ее, как и многие другие подобные, в качестве литературно-разговорной. В словаре «Трудности русского языка» под ред. Л.И. Рахмановой (1974) часто использовались запретительные пометы «недопустимо», «неправильно» применительно к формам уже утвердившимся в литературном языке. Так, например, форма мн.ч. «инициативы» однозначно квалифицируется как неправильная. Однако, по мнению Л.К. Граудиной, «в грамматических нормах литературного языка нет противопоказаний для появления формы мн.ч. у отвлеченных существительных (ср. шумы, мощности, шорохи, красоты, мировоззрения и мн. др.). Поэтому не кажется ошибочным пример…: мирные инициативы» [Граудина 1980: 51]. Разговорная форма у ней в словаре Рахмановой также квалифицируется как неправильная и недопустимая. Между тем эта форма широко распространена в разговорной речи, употребляется в поэзии. Еще Чернышев писал: «Форма «ней»…, когда-то не одобряемая грамматиками, теперь может считаться принятой и утвержденной в языке образцовыми писателями» [Чернышев 1970: 543]. Ср.: Нет, не агат в глазах у ней (Пушкин…); Покажет Русь, что есть в ней люди, Что есть грядущее у ней (Некрасов…).

В 70-е годы в отдельных ортологических словарях наметился отход от упрощенного понимания «чистоты» и «правильности» литературной речи как ее кодифицированной одностандартности. В наибольшей мере живая речевая практика, стилистическая многослойность литературной речи учитываются в словарях «Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного словоупотребления» под ред. К.С. Горбачевича и «Грамматическая правильность русской речи» Л.К. Граудиной, В.А. Ицкович, Л.П. Катлинской. Как подчеркивает Л.К. Граудина, «в ортологических словарях само качество работы, характер нормативных оценок зависит в первую очередь от того, какова общая концепция составителя, каково его отношение к пуризму. Языковая традиция не живет сама по себе, она должна черпать силы из повседневной речевой практики и на нее опираться. Не соотнесенная с действующими в жизни нормами рекомендация останется мертвым и никому не нужным предписанием. С этой точки зрения составителям пришлось провести тщательную ревизию существующих грамматико-стилистических оценок вариантов» [Граудина 1980: 56]. В указанных справочниках отчетливо выражено стремление составителей на основе анализа живой речевой практики показать стилистическую многослойность литературного языка. В этих целях вместо упрощенных запретительных помет «неправильно», «недопустимо» составители используют более гибкую, разветвленную систему стилистической характеристики вариантов. Широко применяется помета «разговорное»: редакторы и разг. редактора, откупори и разг. откупорь. Часто используется помета «профессиональное»: боцмана, мичмана, желатина, георгина; даются их общелитературные варианты: боцманы, мичманы, желатин, георгин и под. Негрубые просторечные формы считаются допустимыми в сниженной литературно-разговорной речи: их и простор. ихний, цвести и простор. цвесть. Широко применяются пометы «профессиональное» и «специальное». При этом они уточняются указаниями на разные сферы: медицина, ботаника, сельское хозяйство, химия, живопись, музыка, минералогия и т.д. Используются пометы «устарелое» и «старое», «поэтическое» и «народно-поэтическое», «областное». Даже стилистически равноправные варианты имеют уточняющие характеристики «реже», «чаще»: скирд – скирда (чаще), жираф – жирафа (реже) и т.д. Конечно, и принятая здесь система помет еще нуждается в доработке и уточнениях. Например, часто используется помета «допустимо», не имеющая стилистического содержания. Не совсем четким является понятие «литературное просторечие», под которым, очевидно, понимаются пограничные разговорно-просторечные формы.

В академических грамматиках (1952, 1970, 1980 гг.), представляющих собой наиболее авторитетные научные труды, отражены лишь некоторые варианты словоизменения. Зато в практических стилистиках, которые составлялись, как правило, с опорой на академические грамматики, словоизменительные варианты представлены широко. В специальных разделах рассматривается стилистическое употребление форм имен существительных, прилагательных, числительных, местоимений, глаголов, а также употребление других частей речи. Однако вузовские учебники составлялись разными авторами (Н.И. Никольский, Д.Э. Розенталь, К.И. Былинский, А.И. Чижик-Полейко, М.И. Сенкевич, А.В. Абрамович, Ю.А. Бельчиков и др.), в них нет единства в стилистической интерпретации словоизменительных вариантов, последовательно не осуществляется разграничение речевых отклонений от общелитературных и стилистических норм, к стилистическим ошибкам относятся и грамматические ошибки нестилистического типа.

Естественно, что создание единой разветвленной типологии стилистических вариантов в области словоизменения и употребления грамматических форм возможно лишь при устранении наблюдающихся противоречий и нестыковок. Научно-экспериментальная база для этого в значительной мере создана. Имеется уже и первый стилистический словарь вариантов [Граудина, Ицкович, Катлинская 1976]. С опорой на этот стилистический словарь, на практические и функциональные стилистики можно последовательно осуществить разграничение речевых отклонений от морфологических норм и морфолого-стилистических. Так, употребление в литературной речи форм Р.п. мн.ч. брюков, яблоков, кораблев, креслов и т.п. является нарушением морфологических норм, а употребление в книжных стилях разговорных форм апельсин вместо апельсинов, килограмм вместо килограммов, теть вместо тетей является отступлением от морфолого-стилистических норм и их следует квалифицировать как морфолого-стилистические неточности. Сочетание по обеим берегам реки нарушает морфологическую норму, которая допускает применение собирательной формы обе только к существительным женского рода, а сочетания трое девушек, двое профессоров являются отступлениями от морфолого-стилистической нормы: такие сочетания свойственны сниженной разговорной речи, но не уместны в книжной речи. Смысловое неразличение парных глаголов брызгает – брызжет, двигает – движет, мечет – метает и др. и смешение их в речи приводит к семантико-морфологическим ошибкам, а употребление разговорных форм полоскает, плескает, рыскает, махает и др. в книжных стилях следует квалифицировать как отступления от морфолого-стилистических норм.

В формировании единых принципов нуждается и стилистическая характеристика синтаксических вариантов. Некоторые синтаксические варианты рассматриваются в ортологических словарях, в академических грамматиках (1952, 1970, 1980 гг.), в вузовских учебниках по синтаксису русского языка В.В. Бабайцевой, Л.Ю. Максимова, С.Б. Крючкова, Н.С. Валгиной и других авторов. Значительно шире синтаксические варианты представлены в стилистико-грамматическом словаре Л.К. Граудиной, Ицкович, Катлинской, в учебниках по стилистике Розенталя, М.А. Теленковой и других авторов. Однако в них нет единого подхода к разграничению синтаксических и стилистико-синтаксических вариантов и соответствующих речевых отклонений от норм.

Между тем в построении словосочетаний и предложений распространены отклонения как от собственно грамматических норм, так и от стилистико-синтаксических. Часто допускаются, например, отклонения от норм в глагольном и именном управлении. Одни из них представляют собой нарушения грамматических норм: Все казаки были поглощены в свои мысли; Выводы комиссии противоречат с мнением коллектива лаборатории; Погода благоприятствует для лыжной гонки; Остап мне понравился своей преданностью к старику; Мцыри никогда не оставляло сильное желание к свободе. Во всех этих случаях нормой является беспредложное управление: поглощены мыслями, противоречат мнению, благоприятствует гонке, преданность старику, желание свободы. Здесь допущены грубые отклонения от синтаксических норм. Зато многие другие погрешности в формах управления носят стилистический характер: Бульба не терпел предательство; Этот человек зря слово не скажет; Она не придала этому большое значение. В приведенных предложениях при глаголе с отрицательной частицей «не» по стилистико-синтаксическим нормам следовало бы употребить существительное в форме Р.п.: не терпел предательства, слова не скажет, не придала большого значения. Но в разговорной речи распространены при отрицании и формы В.п., совпадающие с формами И.п. Конечно, в книжных стилях они не уместны и могут квалифицироваться как стилистико-синтаксические погрешности. С влиянием разговорной речи связаны и многие другие стилистико-синтаксические погрешности в письменных текстах: Он приехал с города; Съездили до бабушки; Оплатил за проезд.

При построении предложений часто допускаются стилистико-синтаксические погрешности в координации сказуемого с подлежащим. Так, в предложениях, подлежащими которых являются количественно-именные сочетания, сказуемое может согласовываться как грамматически, так и по смыслу. В книжных стилях чаще предпочитается грамматическое согласование. Поэтому в письменных текстах разговорное согласование по смыслу может квалифицироваться как стилистико-синтаксическая погрешность: Много студентов отсутствуют; Часть деревьев погибли. Несогласованность определений с определяемым словом относится, как правило, к синтаксическим ошибкам. Однако разговорной речи в ряде случаев свойственно смысловое согласование: Опытная врач Петрова; известная педагог Иванова. Употребление таких форм смыслового согласования в книжных текстах, естественно, может квалифицироваться как отступление от стилистико-синтаксических норм. Однородные члены, следующие за обобщающими словами, должны быть грамматически согласованы с ними. Однако в разговорной речи при обобщающих словах, стоящих в форме косвенных падежей, однородные члены могут стоять и в И.п.: Мы вспоминаем писателей-классиков: Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Чехов. Конечно, в сугубо книжных текстах такие отступления от норм следует рассматривать как стилистические погрешности.

Распространенной стилистико-синтаксической погрешностью является дублирование подлежащего, когда вслед за существительным идет местоимение он, она, они: Эта теория, она послужила основой нацизма. Солдаты, они сражались героически. Стилистико-синтаксический характер имеют немотивированные повторы в предложении однокоренных слов: Машины освобождают трудоемкий труд рабочих; В своей показательной программе артисты показывают сложнейшие элементы. Зато случаи смысловой тавтологии, т.н. плеоназма следует, очевидно, отнести к коммуникативно-стилистическим погрешностям: Конское поголовье лошадей во всем мире возрастает; Шабашкина мучила своя собственная совесть.

Коммуникативно-стилистические погрешности в сложном предложении часто связаны с нечеткой соотнесенностью придаточной части с главной частью, ее отдельными членами: Несколько птиц Вера подарила зимовщикам острова Диксон, которые там хорошо акклиматизировались. Аналогичная нечеткая соотнесенность может наблюдаться между местоимениями во второй части и членами предложения в первой части: Когда барыня увидела Му-му, она вскочила и громко залаяла. К стилистико-синтаксическим погрешностям следует отнести: 1) немотивированный повтор одинаковых союзов или союзных слов: В середине туристической группы мы видим новичка, который поправляет лямку рюкзака, которая натерла ему плечо, 2) соединение в качестве однородных придаточной части и члена предложения: Книга рассказывает, как правильно содержать аквариумных рыбок и об устройстве их дома, 3) избыточность подчинительных союзов: Чичиков так говорит о мертвых душах, что как будто они были живыми, 4) нагромождение придаточных частей в сложном предложении и т.д. Таким образом, в предложении как двусторонней языковой единице, имеющей план выражения и план содержания, целесообразно различать коммуникативно-стилистические и грамматико-стилистические погрешности.

Текст как связная письменная и устная речь, состоящая из двух и более самостоятельных предложений (В.В. Виноградов, Н.С. Поспелов, С.Е. Крючков, Л.Ю. Максимов, Г.Я. Солганик, В.В. Бабайцева, И.Р. Гальперин и др.), также может иметь стилистические недостатки коммуникативного и структурно-речевого, грамматического характера.

Текстуально-стилистические недостатки часто связаны с неуместным употреблением в тексте разностильных языковых средств. Каждый текст строится в соответствии со спецификой жанра и целевым назначением. На его общем фоне иностильные языковые средства осознаются как чуждые, стилистически инородные. Стиль популярной брошюры, например, посвященной защите окружающей среды, в целом соответствует жанру и его популяризаторским задачам: в целом он прост и доходчив. Но вот в какой-то части изложения начинает страдать наукообразностью: «Защита окружающей среды является общей задачей всего человечества. В отличие от других потребительных стоимостей среда является коллективно потребляемым, неделимым благом, которое не может быть монополизировано отдельными природопользователями». Такие слова и сочетания, как природопользователи, потребительные стоимости, коллективно потребляемое, неделимое благо и т.д. явно выходят за границы стилистики популярного жанра, не отвечают требованиям простоты и доходчивости популярного текста.

Текстуально-стилистическим недостатком часто являются повторы тех или других языковых средств, например, однокоренных слов: «Строители не страшатся смерти. Когда погибает Костя Зайкин, они не убегают со стройки, они знают, что стройка нужна стране». В устной речи наблюдаются повторы так называемых слов-паразитов ну, вот, значит, понимаете, короче и т.д.: «Короче, мы встретились. Стали думать, куда пойти. Короче, решили пойти в кино. Но там не было ничего интересного. Короче, пошли в кафе. Там, короче, и случилась драка». Сами по себе повторяющиеся слова не содержат никакого негатива. Но их частое повторение в устной речи – это текстуально-стилистический недостаток, который порождается и бедностью индивидуального словаря личности, и неразвитостью связной речи.

Как текстуально-стилистические погрешности следует квалифицировать, на наш взгляд, лексические и фразеологические анахронизмы. По традиции их относят к лексическим и фразеологическим ошибкам. Между тем они обусловлены несоответствием стилистике текста, повествующего об отдаленном прошлом. Чаще всего это проявляется в том, что, рассказывая об отдаленном прошлом, используют специфически современные слова: Купец Калашников сидел в своем универмаге и считал деньги, Лиза была у Фамусова домработницей, У Герасима была маленькая жилплощадь.

Коммуникативно-стилистические недостатки в тексте приводят к его смысловой неточности, к неадекватности содержания текста целевому намерению его автора. Нередко они обусловлены нечеткой смысловой соотнесенностью местоимений: «Жирные волосы доставляют много неприятностей. Избавиться от них поможет препарат «Лондон». Смысловая неточность текста часто порождается структурной неполнотой второго предложения: «Хозяев бродячих собак нужно предупреждать и штрафовать. Если меры не воздействуют, то убивать». Во втором предложении первого текста недостает слова «собак» (…то собак нужно убивать). Подобные коммуникативно-стилистические недостатки широко встречаются в канцелярских документах. Многие из них возникают под влиянием разговорной речи, которой свойственна смысловая свернутость, эллиптичность. Под влиянием разговорной речи эта смысловая недосказанность проникает в жанры письменной речи: «Справка. Дана корове. В пищу пригодная. Ветфельдшер Иванов». Из служебной записки: «Считаю, что вам вполне достаточно двух сейфов. Тем более что один двухсекционный. В нем могут разместиться два человека». В первом тексте «в пищу пригодной» оказалась справка. Во втором тексте сейфы оказались предназначенными для размещения самих работников. Таким образом, в тексте на уровне сложного синтаксического целого можно выделить стилистические недостатки формально-речевого и коммуникативного характера.

В Заключении подчеркивается, что создание единой типологии стилистических вариантов и, соответственно, распространенных стилистических погрешностей в речи, которая эффективно работала бы на повышение речевой культуры, возможно лишь на основе глубокого, разностороннего их исследования на разных уровнях языковой системы и преодоления тех противоречий, нестыковок, упрощенчества, которые наблюдаются в ортологических словарях, учебных пособиях по стилистике, культуре речи и связаны с недостаточным учетом стилистической многослойности современной русской литературной речи, с ее динамичности и вариативности.