Статья: Эвфемизмы как средство манипулирования в языке СМИ (на материале русского и английского языков)

Баскова Юлия Сергеевна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Краснодар 2006

Работа выполнена на кафедре теоретической и прикладной лингвистики Кубанского государственного университета

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. В последние годы в связи с возросшим вниманием социума к способам воздействия на общественное сознание появилось большое количество научных работ, посвященных манипуляции сознанием, в которых анализируются манипулятивные технологии и методы, излагаются принципы психологической защиты от манипуляции, а также рассматривается мировоззренческое значение манипулятивного воздействия на человека. Однако в данных работах манипуляция изучается преимущественно в рамках психологии (Грачев, Мельник 1996, 2002; Доценко 1996; Лепский 1996, Кабаченко 2000; Панкратов 2001), политологии (Прокофьев 1999; Почепцов 2003; Кара-Мурза 2002, 2004), социологии (Комова 2005), философии (Павлова 2005). Собственно лингвистических исследований по манипулированию реципиентом пока существует крайне мало (Мегентесов, Мохамад 1997; Плохинова, Лапинская 2002; Желтухина 2003(б)), несмотря на то, что манипуляция в большинстве случаев осуществляется с помощью средств языка и, следовательно, является также и лингвистической проблемой.

В качестве основного признака манипуляции исследователи называют скрытый характер воздействия, сам факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции. Именно поэтому из многочисленных языковых средств манипулятивного воздействия наше внимание привлекли эвфемизмы – слова или выражения, способные вуалировать факты и события, имеющие для общественного сознания заведомо неблагоприятную систему оценок и способные вызвать антипатию. Лингвистическая природа эвфемизмов такова, что они отвлекают внимание реципиента от запретного понятия, так как связываются «в сознании участников речевого акта с денотативными вне табуируемого круга» (Кацев 1981, с. 141). Эвфемизмы, таким образом, являются эмоционально нейтральными субститутами нежелательных или слишком резких обозначений.

Широкого комплексного исследования манипулятивных возможностей эвфемии в лингвистике не предпринималось, тем не менее отдельные аспекты данной проблемы были затронуты в разнообразных работах, посвященных языку как средству идеологического воздействия, семиотике политического дискурса (Бергсдорф 1982; Лузина 1983; Джэлберт 1986; Ребуль 1986; Саламун 1986; Блакар 1987; Болинджер 1987; Стриженко 1988; Шейгал 2000(б)). Проблема искажающей семантики эвфемизма поднималась лингвистами в трудах, ориентированных на изучение самого феномена эвфемии, однако рассматривалась она фрагментарно и преимущественно на материале английского языка (Lawrence 1973; Кульман 1978; Борисенко 1988; Кацев 1988; Темирбаева 1991; Allan, Burridge 1991; Линевич 2001; Москвин 2001; Обвинцева 2003; Павлова 2003; Силинский 2003).

Изучение способов и приемов манипулятивного воздействия эвфемизмов на аудиторию представляется весьма актуальным не только для разработчиков социальных информационных технологий (рекламы, маркетинга, public relations) и для ученых-лингвистов, но и для тех людей, чьим сознанием манипулируют, т.к. получение знания об инструментарии манипулятивного воздействия поможет выработать способы защиты от манипуляции. Таким образом, актуальность данного исследования обусловлена возрастающей ролью манипулятивного воздействия в современном обществе и недостаточной лингвистической изученностью воздействующего, манипулятивного аспекта эвфемизмов в языке СМИ.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней предпринято комплексное исследование эвфемизмов как средства манипулирования реципиентом, предложена классификация манипулятивных способов и средств эвфемизации с учетом задействованного языкового уровня. В разнообразных классификациях способов манипулятивного воздействия, составленных такими учеными, как Т.М. Николаева, И.В. Сентенберг, В.И. Карасик, П.С. Таранов, Э.А. Цветков, С.А. Мегентесов, И. Мохамад, эвфемизмы, к сожалению, не представлены, хотя обладают, на наш взгляд, огромным манипулятивным потенциалом и заслуживают быть включенными в данные классификации.

Цель данной диссертации заключается в выявлении природы и механизмов манипулятивного воздействия эвфемизмов, функционирующих в языке СМИ.

Поставленная цель определяет задачи исследования, основными из которых являются следующие:

– установление и дефинирование специфики эвфемизмов как языковых единиц;

– характеристика собственно лингвистических, психолингвистических и социолингвистических аспектов эвфемии;

– выявление манипулятивного потенциала эвфемизмов, основанного на механизме ассоциативности и механизме «буфера»;

– построение классификации манипулятивных способов и средств образования эвфемизмов на различных языковых уровнях;

– рассмотрение лингво-коммуникативных особенностей функционирования эвфемизмов, способных манипулировать реципиентом, в текстах СМИ.

Объектом настоящего исследования выступает манипулятивное воздействие эвфемизмов, результатом которого является изменение ценностных и поведенческих установок реципиента.

Предметом данной диссертации являются эвфемизмы, эвфемистические словосочетания и предложения, репрезентированные в языке СМИ.

Практическим языковым материалом исследования послужили более 1100 эвфемистических единиц русского и английского языков (600 русских и 500 английских). Эвфемизмы русского языка были извлечены из текстов периодических изданий (газеты «Известия», «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Российская газета» за 2001-2006 гг.), стенограмм аудио- и видеозаписей телевизионных и радиопередач («Время» на ОРТ, «Вести» на РТР, новости на радио «Маяк»), новостных заметок, размещенных на Интернет-сайтах. Эвфемизмы английского языка были отобраны из текстов английских и американских газет и журналов (The Times, The Mail on Sunday, The World, The Independent, Washington Post) за 2001-2006 гг., а также из текстов официальных сайтов телекомпаний BBC (www.bbc.co.uk) и CNN (www.cnn.com). Достоверность и объективность результатов исследования обеспечиваются значительным количеством проанализированных примеров при общем объеме текстов около 20000 страниц.

В работе использовались следующие методы исследования: индуктивный метод; методы дефиниционного и контекстуального анализа; метод систематизации и классификации материала; метод структурно-семантического описания; метод интерпретации текста; сопоставительный метод.

Методологической базой исследования послужили идеи и концепции, представленные в трудах отечественных и зарубежных лингвистов по эвфемии (А.М. Кацев, Л.П. Крысин, А.Д. Кульман, Б.А. Ларин, В.П. Москвин, О.В. Обвинцева, Е.П. Сеничкина, Е.Н. Торопцева, Е.И. Шейгал, K. Allan, K. Burridge, R.W. Holder, J. Lawrence), по манипуляции сознанием (Б.Н. Бессонов, Д. Болинджер, Г.В. Грачев, Е.Л. Доценко, С.Г. Кара-Мурза, С.А. Мегентесов, И.К. Мельник, И. Мохамад, Г. Франке, Г. Шиллер), по языку СМИ (А.Д. Васильев, В.И. Коньков, В.Г. Костомаров, М.Р. Желтухина, Г.С.Мельник, В.П. Пугачев, М.И. Скуленко, С.И. Сметанина и др.).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Способность эвфемизмов манипулировать реципиентом определяется рядом факторов: во-первых, эвфемизмы скрывают истинную сущность явления за счёт создания нейтральной или положительной коннотации; во-вторых, реципиент обычно не успевает вычленить эвфемизмы из контекста и осмыслить их, так как обилие информации в современном социуме затрудняет ориентацию в языковом материале и его критическую оценку; в-третьих, чтобы присвоить слову статус эвфемизма, надо идентифицировать табуируемый денотат, скрывающийся за этим словом, иначе эвфемизм не будет «распознан»; в-четвертых, малая часть реципиентов знакома с данным лингвистическим явлением; не зная сути явления, невозможно понять, как осуществляется манипулятивное воздействие.

2. Эвфемизмы, использующиеся в политических текстах, не теряют статуса эвфемизма даже при условии слабой связи с денотатом, поскольку соответствуют основным параметрам идентификации эвфемизма (заменяют нежелательные слова или выражения, обладают нейтральной коннотацией, помогают избежать коммуникативного конфликта). Намеренное искажение истины свойственно эвфемизмам, манипулирующим сознанием и поведением реципиента.

3. Манипулятивные способы и средства эвфемизации должны быть классифицированы с учетом языкового уровня реализации эвфемистического потенциала (графический, фонетический, морфологический, лексико-семантический, синтаксический).

4. В языке СМИ эвфемизмы, образованные на лексико-семантическом и синтаксическом уровнях, оказывают наибольшее манипулятивное воздействие в силу своих разносторонних и мощных возможностей влияния на сознание адресата.

5. Необходимым условием достижения манипулятивного эффекта при использовании эвфемистических единиц является отсутствие в тексте прямой номинации, способной разоблачить усыпляющее бдительность реципиента действие эвфемизма.

Теоретическая значимость работы заключается в уточнении некоторых понятий в теории эвфемии (в частности, термина «эвфемизм»), в разработке проблемы манипулятивного воздействия эвфемизмов на сознание и поведение адресата, а также в систематизации манипулятивных способов и средств эвфемизации с учетом языкового уровня реализации эвфемистического потенциала.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использовать представленные материалы и выводы в практике вузовского преподавания, в частности при чтении курсов и спецкурсов по лексикологии, стилистике, риторике, социолингвистике, психолингвистике, прагмалингвистике, журналистике. Учет выявленных механизмов манипулятивного воздействия эвфемии может быть полезен политическим деятелям, политтехнологам, PR-менеджерам, журналистам, психологам, специалистам по речевому воздействию. Кроме того, знание методов и приемов манипулирования с помощью эвфемизмов позволяет снизить уязвимость реципиента к воздействию манипуляторов.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах на международных и региональных научных конференциях, состоявшихся в Краснодаре и Нижнем Новгороде в 2004-2006 годах: «Социальные варианты языка-III», «Язык в современных общественных структурах», «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения», а также на заседаниях кафедры теоретической и прикладной лингвистики Кубанского государственного университета. По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объемом 1.8 печ. л.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографического списка, насчитывающего 240 наименований, и Приложения. Текст диссертации изложен на 162 страницах.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая ценность; освещается степень разработанности проблемы, определяются цель и основные задачи работы, очерчиваются рамки объекта и предмета исследования; формулируются основные положения, выносимые на защиту; определяются материал и методы исследования.

В первой главе «Лингвистические аспекты эвфемии и манипуляции сознанием» анализируются существующие в лингвистической литературе подходы к изучению эвфемизма и уточняются наиболее существенные понятия, связанные с теорией эвфемии. Подробно рассматриваются психолингвистические, социолингвистические и собственно лингвистические аспекты эвфемии, излагаются основные лингвистические классификации эвфемизмов. Проводится тщательный анализ проблемы манипулирования в научной литературе, характеризуется роль языка СМИ в манипулятивном воздействии на аудиторию. Определяются факторы, обусловливающие значительный манипулятивный потенциал эвфемизма.

При рассмотрении эвфемизма в лингвистическом плане ученые обычно заостряют внимание на его связи с явлением табу. Если раньше в лингвистике бытовало узкое осмысление эвфемизма только как «слова или выражения, заменяющего табуизированные слова» (Ж.Ж. Варбот), то в настоящее время большинство исследователей дают максимально расширенные определения, пытаясь учесть все возможные характеристики данного языкового феномена.

Для лучшего понимания лингвистической природы эвфемизма исследуемые определения были нами разделены на три группы в зависимости от превалирующей направленности определения. В первую группу можно поместить те определения, в которых основной упор делается на функции, выполняемые эвфемизмом (Н.С. Арапова, А.М. Кацев). В определениях второй группы основное внимание уделяется способу создания эвфемистического эффекта (Е.И. Шейгал, Е.Н. Торопцева). В определениях третьей группы на первый план выходят цели использования эвфемизма (K. Burridge, О.В. Обвинцева). На наш взгляд, в определении эвфемизма должны отражаться не только его основные функции, но и способ, при помощи которого становится возможным выполнение этих функций, а также цели, преследуемые говорящим при употреблении эвфемизма.

Исходя из вышесказанного, мы предлагаем следующее определение эвфемизма, в котором учитываются все названные критерии: эвфемизм – это замена любого нежелательного в данной ситуации слова или выражения при помощи нейтрально или положительно коннотированного обозначения с целью избежать конфликта в общении и/или скрыть неприятные явления действительности.

Исследование специфики эвфемизма как языковой единицы показывает, что эвфемизация речи может использоваться не только по причине тактичного отношения к собеседнику, но и для манипулирования говорящим / пишущим своими реципиентами.

Проблема манипуляции человеческим сознанием и поведением носит ярко выраженный междисциплинарный характер и исследуется такими науками, как философия, психология, история, социология, политология и лингвистика. Лингвистика занимается данной проблемой постольку, поскольку манипуляция в большинстве случаев осуществляется с помощью средств языка.

В научной литературе понятия «манипуляция» и «скрытое воздействие» часто используются как синонимичные. Так, Е.Л. Доценко определяет манипуляцию как «вид психологического воздействия, при котором мастерство манипулятора используется для скрытого внедрения в психику адресата целей, желаний и намерений, отношений или установок, не совпадающих с теми, которые имеются у адресата в данный момент» (Доценко 2000, с. 60).

Манипулирование как вид психологического воздействия может осуществляться на двух уровнях: 1) уровень межличностного общения; 2) уровень воздействия на массовое сознание. В данной работе рассматриваются случаи манипулирования массовым сознанием. Несмотря на то, что попытки манипулирования были характерны для элиты всех исторических периодов, большинство авторов считает это явление присущим только нашему времени (Франке 1964; Шиллер 1980; Кара-Мурза 2004). Именно в 20-м веке благодаря бурному научно-техническому прогрессу стало возможно стремительное развитие средств массовой информации.

В настоящее время активно исследуется суггестивное и манипулятивное воздействие языка СМИ на аудиторию, принципы ведения информационной войны. Активизация интереса лингвистов к масс-медиа обусловлена тем, что языковой материал, который человек получает через СМИ, доминирует над всеми другими.

СМИ в силу ряда своих отличительных характеристик (массового распространения информации, публичности, однонаправленности воздействия) идеально подходят для манипулирования человеком. Г. Шиллер отмечал, что для успешной манипуляции требуется «фальшивая действительность, в которой ее присутствие не будет ощущаться» (Шиллер 1980, с. 28). Эту «фальшивую» действительность создают СМИ: акцентируя внимание на одних деталях и оставляя в тени другие, они задают определенный тон, эмоциональное отношение к фактам действительности, влияя тем самым и на процесс формирования мировоззрения большого количества людей.

Роль языка СМИ в манипулировании заключается в создании неадекватной информационной модели действительности (искажение, утаивание информации, смещение приоритетов), а также в суггестивном воздействии на аудиторию, обусловленном, по мнению М.Р. Желтухиной, параметрами агональности, диалогичности, оценочности / эмоциональности, инсценнированности (Желтухина 2003, 155-163).

Манипулятивный эффект эвфемизмов, функционирующих в текстах СМИ, основан на механизме ассоциативности, благодаря которому «говорящий располагает своего рода формальной защитой… как бы отвлекает внимание собеседника от запретного понятия, подразумевая, по крайней мере формально, другие содержания» (Видлак 1965, с. 276-277). Рассмотрим в качестве примера широко распространенный в языке СМИ эвфемизм обезвредить в значении «убить». В этом случае для обозначения отрицательного денотата используется слово, вызывающее дополнительные ассоциации с чем-то положительным. Возникновению данных ассоциаций способствует внутренняя форма слова: обезвредить → сделать безвредным (Ожегов 1989, с. 341); безвредный → не причиняющий вреда (Там же, с. 35); вред → ущерб, порча (Там же, с. 84). Таким образом, используя эвфемизм обезвредить, говорящий формально подразумевает такое действие, которое помогло избежать вреда (ущерба, порчи) и, следовательно, должно быть положительно воспринято адресатом. Налицо явно выраженное манипулятивное воздействие: в психику реципиента скрыто внедряются установки, не совпадающие с его собственными. Несмотря на всю очевидность табуируемого денотата (убить), эвфемизм обезвредить обладает устойчивой положительной коннотацией за счет возникающих ассоциаций с чем-то полезным, остановившим вред.

Однако манипулятивный потенциал эвфемизма не исчерпывается механизмом ассоциативности. Это связано с тем, что эвфемистический эффект не всегда возникает в силу ассоциаций с положительным денотатом. Эвфемизмы могут образовываться и путем фонетических искажений, аббревиатур, сокращений, перефразирования за счёт увеличения числа компонентов высказывания. При таких способах образования эвфемизм лишь слегка видоизменяет табуируемое слово или словосочетание, поэтому речь не идет об ассоциативности (явно прослеживается намёк на заменяемую лексическую единицу). Е.Н. Торопцева считает, что можно говорить о так называемом механизме «буфера» в тех случаях, когда эвфемизм играет роль «промежуточного звена, своеобразного “буфера” между отрицательно коннотированным словом и сознанием участников коммуникации» (Торопцева 2003, с. 35). Так, в следующем примере в роли “буфера” выступает словосочетание с широкозначной семантикой: «Из Дели выдворен сотрудник пакистанского посольства, которого обвинили в деятельности, не совместимой со статусом дипломата». (ОРТ. Время. 25.12.2001).

Такой расплывчатой формулировкой эвфемистически обозначается шпионаж. Данное словосочетание не вызывает положительных ассоциаций у реципиента, однако, будучи довольно неопределенным, вуалирует прямую номинацию, создаёт смягчающий эффект. Механизм буфера действует по принципу: «Нет слова – нет проблемы».

По нашему мнению, наиболее сильное манипулятивное воздействие на человека осуществляется посредством так называемых политических эвфемизмов. Данный термин используется для обозначения группы эвфемизмов, «употребляемых в текстах политической коммуникации, адресатом которых является массовая аудитория, с целью смягчить негативные ассоциации, связанные с некоторыми фактами, часто за счет искажения смысла самого описываемого факта» (Обвинцева 2003, с. 51).

Некоторые авторы отказывают политическим эвфемизмам в статусе истинных эвфемизмов, так как они представляют собой намеренное искажение истины. По мнению И.Р. Гальперина, если эвфемизму не удается сохранить связь с обозначаемым денотатом, то он перестает быть эвфемизмом (tension (напряженная обстановка) вместо uprising (восстание), undernourishment (недоедание) вместо starvation (голод) (Гальперин 1981, с. 175). В.П. Москвин разграничивает эвфемию и дезинформацию, считая, что они противопоставлены функционально (по коммуникативной цели). Цель эвфемии – смягчение выражения (полный вместо толстый), цель дезинформации – ложь, обман, искажение истины (чернобыльская авария вместо чернобыльская катастрофа) (Москвин 2001, с. 61). С нашей точки зрения, данные примеры все же являются эвфемизмами, несмотря на слабую связь с денотатом. Во-первых, они заменяют слова и выражения, которые были нежелательными для коммуникатора в данной ситуации, могли вызвать негативную реакцию; во-вторых, они обладают нейтральной коннотацией и, в-третьих, соответствуют основным целям эвфемизации речи: избежать конфликта в общении, скрыть неприятные явления действительности. Политические эвфемизмы обладают наиболее эффективными возможностями для манипулятивного воздействия на человека.

В разнообразных классификациях способов манипулятивного воздействия эвфемизмы не представлены, хотя обладают огромным манипулятивным потенциалом, который обусловлен рядом факторов: 1) эвфемизмы скрывают истинную сущность явления за счёт создания нейтральной или положительной коннотации, за счёт действия механизма ассоциативности и механизма «буфера»; скрытый способ передачи информации более эффективен, чем прямое воздействие на человека; 2) реципиент обычно не успевает вычленить эвфемизмы из контекста и осмыслить их, так как огромный информационный поток, транслируемый каналами массовой коммуникации, затрудняет ориентацию в языковом материале и его критическую оценку; 3) чтобы присвоить слову статус эвфемизма, надо понять, какой именно референт скрывается за этим словом; если адресат по каким-либо причинам (дефицит времени, недостаточный уровень образования, отсутствие необходимых пресуппозиционных знаний) не может этого сделать, значит, эвфемизм не будет им «распознан»; 4) малая часть реципиентов знакома с данным лингвистическим явлением (в основном, это филологи и журналисты); не зная сути явления, невозможно понять, как осуществляется манипулятивное воздействие.

Во второй главе «Манипулятивные способы и средства эвфемизации в русском и английском языках» разрабатывается классификация способов образования манипулятивных эвфемизмов, в основу которой положен принцип учета языкового уровня реализации эвфемистической зашифровки (графический, фонетический, морфологический, лексико-семантический, синтаксический). Важность данного принципа заключается в том, что эвфемизмы обычно рассматриваются как номинативные единицы, эквивалентные слову и регулярно воспроизводящиеся в речи, т.е. анализируются преимущественно на лексическом уровне. Однако проявления эвфемии не сводятся к замене одного слова другим: коммуникатор с целью снижения эмоциональной напряженности высказывания может использовать определенные графические знаки, фонетические замены, словообразовательные аффиксы, может синтаксически построить фразу более мягко. Таким образом, эвфемия в ряде случаев представляет собой не явление лексического уровня, а особый стилистический прием, который достигается различными средствами и реализуется на различных языковых уровнях.

Классификация манипулятивных способов и средств эвфемизации разрабатывается на материале русского и английского языков на базе уже описанных способов образования эвфемизмов (Кульман 1978; Варбот 1979; Кацев 1987, 1988; Борисенко 1988; Стриженко 1988; Neaman, Silver 1990; Крысин 1994, 2000; Жельвис 1999; Шейгал 2000б; Москвин 1998, 2001, 2002, Павлова 2003, Николаев 2005). В классификацию также включены не исследованные лингвистами до настоящего времени способы эвфемизации речи (например, оксюморон).

Об использовании графических эвфемизмов лингвисты упоминают крайне редко (Macaulay 1994; Санников 1999; Торопцева 2003) и характеризуют их несколько пренебрежительно. Так, В.З. Санников считает, что эвфемизмы, образованные при помощи графических средств языка, – это «наименее интересный вид эвфемизма» (Санников 1999, с. 465). К графическим способам эвфемии относится опущение середины слова – синкопа (нас..л, s…t) или конца слова – апокопа (ж…; г…, f…), а также замена слова в письменной речи многоточием (Там же).

В языке СМИ графические эвфемизмы функционируют редко, представляя собой субституты для нецензурных слов: «Не стесняясь пикетчиков, они [депутаты городского совета Волгограда. – Ю.Б.] называли вещи, вернее друг друга, своими именами: «клоун», «бандит» …(многоточие использовано не в качестве сокращения, а для замены слов из подворотни)» (http://novostivolgograda.ru/rating/906.html).

«Awards shows have caused indecency problems for networks in the past. Rock star Bono uttered the word "f***" on NBC's broadcast of the 2003 Golden Globe awards. Cher used the word during the 2002 Billboard Music Awards on FOX, and Nicole Richie said both "f***" and "s***" on FOX's broadcast of the awards show the following year» (Церемонии награждения вызвали в прошлом проблемы у телерадиокомпаний из-за употребления неприличных слов. Рок-звезда Боно произнес слово “f***” в трансляции NBC с церемонии вручения Золотого Глобуса в 2003 г. В 2002 г. Шер выразилась непристойно на церемонии Billboard (канал FOX), а Николь Ричи сказала и “f***” и “s***” в телепередаче канала FOX, посвященной вручению наград в следующем году) (перевод наш. – Ю.Б.) (http://www.zap2it.com/tv/news/).

Манипулятивный потенциал эвфемизмов, реализующихся на графическом уровне, крайне низок. В данном случае у реципиента не возникает каких-либо нейтральных или положительных ассоциаций, так как графические эвфемизмы не способны улучшить значение денотата, они могут лишь формально «замаскировать» запретное слово. Намек на табуируемую лексическую единицу очевиден, следовательно, скрытое воздействие на адресата, являющееся неотъемлемым условием успешной манипуляции, маловероятно.

Использование фонетических эвфемизмов позволяет коммуникатору выразить смысл, эквивалентный смыслу запретного понятия, и избежать при этом отрицательной реакции адресата (обиды, страха, возмущения, гнева). Фонетическим способом эвфемизации речи является звуковая аналогия. Этот термин ввел А.М. Кацев (Кацев 1988, с. 36). При звуковой аналогии происходит изменение формы слова-табу, что способствует эффекту отвлечения от денотата в сфере табу. Сфера использования данного средства эвфемизации речи ограничена. Звуковые аналогии используются преимущественно при создании эвфемистических субститутов для ругательств, чтобы, не произнося грубого или неприятного слова, все же дать понять собеседнику, о чем идет речь. Так, «Англо-русский словарь табуизированной лексики и эвфемизмов» фиксирует 9 эвфемизмов для грубого f*ck, образованных путем намеренного искажения формы слова (ferk, firk, fig-fig, flame, flick, flop, flub, freak, funk) (Кудрявцев, Куропаткин 1993).

В языке СМИ такой способ эвфемизации речи, как звуковая аналогия, встречается довольно редко. Интересный случай эвфемистической звуковой аналогии на стыке с каламбуром представлен в названии статьи С. Меньшикова «Как Думу Греф попутал» (Слово. 19.06.2000). С одной стороны, использована прямая номинация – Греф (речь в статье действительно идет о министре экономического развития России Германе Грефе), но, с другой стороны, лексическая сочетаемость глагола попутать подсказывает, что за фамилией Греф скрываются такие отрицательно коннотированные слова, как грех, бес, черт. Любое из этих слов легко подставляется в название статьи и вызывает у реципиента нужные автору ассоциации. В этом примере осуществляется тонкое и искусное манипулирование мнением читателя: за счет обыгрывания фамилии Германа Грефа автор выражает свое негативное отношение к проводимой им экономической политике и скрыто подталкивает к этому читателей статьи.

Манипулятивные возможности звуковой аналогии в текстах СМИ следует признать ограниченными, во-первых, в силу специфики сферы ее применения (обозначения ругательств, наименования сверхъестественной силы), а во-вторых, по причине очевидности табуируемого денотата как для коммуникатора, так и для реципиента. Однако отдельные примеры, подобные вышеприведенному, все же свидетельствуют об определенном манипулятивном потенциале эвфемистической звуковой аналогии.

В лингвистике фиксируется три способа эвфемизации, которые могут быть отнесены к морфологическим способам, – это негативная префиксация (Кацев 1988), мейозис (Крысин 2000; Москвин 2001) и аббревиация (Кацев 1988; Крысин 2000).

При негативной префиксации образование эвфемизма происходит по модели: негативный префикс + существительное (прилагательное, наречие), антонимичное по смыслу слову-табу. Несмотря на «сдержанное порицание», скрывающееся в подобного рода эвфемизмах, способ негативной префиксации активно используется авторами текстов СМИ. Это связано с тем, что, с психологической точки зрения, отрицание положительного денотата не так задевает самолюбие коммуникатора, как утверждение отрицательного. В качестве иллюстрации данного положения приведем отрывок из интервью с главным тренером сборной России по футболу Юрием Семиным:

«Известия: Ничья со сборной Латвии – это провал?

Юрий Семин: Это не провал. Это ничейная игра. Мы не должны недооценивать Латвию – команду, которая на прошлом чемпионате Европы выступила значительно лучше, чем наша. Нет, это точно не провал. Просто неуспех» (Известия. 01.09.2005).

В данном отрывке Ю. Семин упорно отрицает предложенную корреспондентом прямую номинацию (провал), эвфемизм «неуспех» представляется разочарованному игрой команды тренеру более уместным. Проанализируем, чем отличается провал от неуспеха, опираясь на словарные дефиниции: «Провал – полная неудача в каком-нибудь деле» (Ожегов 1989, с. 492). Слово «неуспех» словарем не фиксируется. Дано толкование слова «успех»: «Успех – удача в достижении чего-нибудь» (Там же, с. 686), следовательно, неуспех – неудача в достижении чего-нибудь. Таким образом, лексическое значение данных номинаций идентично и описывается в словаре одним и тем же словом – неудача. Однако говорящий при выборе из двух вариантов предпочитает эвфемизм «неуспех», который, во-первых, не имеет таких отрицательных коннотаций, как слово «провал» (особенно в устойчивом словосочетании «полный провал»), во-вторых, представляет действительность описательно – через отрицание положительного денотата.

Эвфемизмы, образованные путем негативной префиксации, манипулируют человеческим сознанием благодаря ярко выраженному эффекту смягчения, который достигается тем, что негативно воспринимаемые свойства предметов не называются точно, конкретно; эвфемизмы допускают широкое толкование.

Еще одним морфологическим способом реализации эвфемистического потенциала является мейозис – «троп, заключающийся в преуменьшении интенсивности свойств (признаков) предмета, явления, процесса» (Скребнев 1979, с. 138). Эвфемизмы, образованные путем мейозиса, как нельзя более подходят для целей манипулирования человеком, так как содержат в своей основе слабо отрицательный денотат. Манипуляторы сознанием предпочитают не использовать явную ложь, чтобы избежать разоблачения и последующей потери доверия. Мейотические эвфемизмы создают у реципиента впечатление, что отрицательное явление названо (и, следовательно, его не обманывают), однако названо оно таким образом, что его воздействующая сила значительно смягчена за счет уменьшительных аффиксов:

«At the end of 2005, 24,1% of Peru's children of 5 years or younger suffer from malnutrition according to the latest demographic survey by Salud Familiar.“The high rate of undernourished children is evidence that most of the population has little knowledge of nutritional culture”, said Victoria Chimpen, dean of the Peru's School for Nutritionists» (В конце 2005 г., согласно последнему демографическому исследованию Salud Familiar, 24,1% перуанских детей в возрасте до 5 лет страдали от плохого питания. «Высокий процент недоедающих детей – это признак того, что население мало знакомо с культурой питания», – заявила Виктория Чимпен, декан перуанской школы диетологов) (перевод наш. – Ю.Б.) (http://www.livinginperu.com/news/2259).

В данном примере на протяжении всего абзаца коммуникатор избегает прямых номинаций (hunger (голод), hungry (голодный)) и пользуется мейотическими эвфемизмами, которые придают статье нейтральный стиль изложения, свойственный официальным докладам международных организаций. Такой стиль изложения не вызывает возмущения у аудитории, ее чувства остаются незатронутыми, поскольку в статье отсутствует эмоционально-оценочная лексика, способная вызвать яркие эмоции у адресата сообщения.

Эвфемизмы, образованные при помощи негативной префиксации и мейозиса, обладают низкой степенью эвфемизации. Это обусловлено тем, что при негативной префиксации происходит отрицание положительного денотата, а при мейозисе выполнению эвфемистической функции мешает наличие корня с отрицательной оценкой. Тем не менее, манипулятивный потенциал данных эвфемизмов нельзя оценивать как низкий, поскольку приуменьшение, ослабление признака ведет к искажению представлений аудитории о сущности проблемы, способствует вуалированию серьезности и значимости событий. Кроме того, косвенное указание на слабо отрицательный денотат создает иллюзию достоверности подачи материала и соответственно повышает уязвимость реципиента к манипулированию.

Более широкими возможностями для осуществления манипулятивного воздействия на сознание адресата обладает такой морфологический способ эвфемизации, как аббревиация. Для аббревиатур «инициального» типа это объясняется тем, что лексическое значение слова заключено в корне, равно как и связанные с ним коннотации, в аббревиатуре же от корней слов остаются только первые буквы или звуки, что может сделать ее непонятной для реципиента и/или лишить определенных негативных коннотаций. Так, при помощи нейтральной аббревиатуры НРД (новые религиозные движения) осуществляется мощное манипулятивное воздействие на людей: не каждый человек захочет вступить в секту (учитывая связанные с этим словом негативные ассоциации), но стать представителем нового религиозного движения – это другое дело, термин звучит вполне модно и современно:

«В большинстве случаев индуистские организации в России рассматриваются лишь в контексте и статусе так называемых НРД (новые религиозные движения). Этот термин представляет собой современный эвфемизм для обозначения сект» (www.religio.ru).

Затемнение внутренней формы существительного, образованного с помощью аббревиации, способствует употреблению слова в функции эвфемизма и создает предпосылки для манипулирования адресатом.

Важнейшим уровнем реализации эвфемии в речи носителей языка является лексико-семантический уровень, на котором происходят основные процессы, способствующие эвфемизации речи. Манипулятивное воздействие, направленное на сознательные и бессознательные сферы личности, осуществляется с помощью специально подобранных лексических единиц, наполненных особой семантикой и вызывающих определенные (нужные манипулятору) ассоциации.

Генерализация значения обладает огромным манипулятивным потенциалом, поскольку замена нежелательной номинации родовым наименованием, словом широкой семантики позволяет снять компоненты прагматического фокуса, мотивирующие отрицательную оценку. Кроме того, аудитория может вообще не обращать внимания на «размытые» эвфемизмы, так называемые «слова-амебы», которые не фиксируют на себе внимания, будучи абсолютно нейтральными и приложимыми к широкому классу объектов или явлений.

В языке русских и английских СМИ сложилась целая система генерализованных эвфемистических обозначений. Так, применительно к военным действиям часто употребляются номинации с достаточно общим смыслом: конфликт / conflict, акция / action, операция / operation, кампания / campaign, например:

«Возможно, контртеррористическая операция в Чечне расширяет свои границы. В армейских рядах уже давно говорят о начале третьей чеченской кампании» (Аргументы и факты. № 52. 2003).

“I gave the orders to our military commanders to prepare the army for a broad and ongoing military operation to strike the terrorist leaders and all those involved”, said Mr Olmert» («Я отдал приказ нашим военнокомандующим готовить армию к широкомасштабной и продолжительной военной операции, цель которой – нанести удар по лидерам террористам и всем, кто с ними связан», – заявил премьер-министр Израиля Ольмерт) (перевод наш. – Ю.Б.) (The Times. June 27, 2006).

Метафоризация значений. Семантический сдвиг, возникающий при метафоризации, основан на более или менее очевидном сходстве между предметом или понятием в сфере табу и соответствующим денотатом за пределами этой сферы.

Манипулятивные возможности метафоризации как способа образования эвфемизмов обусловлены тем, что «семантическая двуплановость метафоры затемняет ее предметную отнесенность» (Арутюнова 1990, с. 296). Так, в языке СМИ, начиная с 90-х годов, стало употребляться метафорическое выражение «этническая чистка», которое означает уничтожение в том или ином районе лиц, не принадлежащих к господствующей в этом районе нации: «The Helsinki Committee said this meant that "ethnic cleansing in Bosnia and Herzegovina is entering its final stage" (Комитет Хельсинки [по правам человека] считает, что «этническая чистка в Боснии и Герцеговине вступает в стадию завершения») (перевод наш. – Ю.Б.) (http://www.iwpr.net/?p=brn&s=f&o= 323636&apc_state=henh).

Слово «чистка» в словаре С.И. Ожегова определяется как производное существительное от глагола «чистить» в 1, 2 и 3 значении: Чистить – 1. кого-что. Удаляя грязь с кого-чего-нибудь, с поверхности, делать чистым. Ч. зубы. Ч. платье. Ч. обувь. Ч. коня. 2. что. Приготовляя в пищу, освобождать от верхнего слоя, кожуры, чешуи, косточек и т. п. Ч. апельсин. Ч. вишни. Ч. грибы. Ч. рыбу. 3. что. Освобождать от чего-нибудь накопившегося, загрязняющего. Ч. сад, дорожки, пруд. Ч. дно реки (Ожегов 1989, с. 723). Следовательно, ни в одном из своих словарных значений слово «чистка» не подразумевает убийства, уничтожения людей, поэтому, будучи употребленным в переносном смысле, способно выполнять эвфемистическую функцию – ослаблять, нейтрализовывать отрицательную реакцию аудитории. Безусловно, из-за частоты использования выражения «этническая чистка» в языке СМИ большинство носителей языка понимают, что оно на самом деле означает. Тем не менее, воздействие нейтрального, даже бытового слова «чистка» на психику реципиента в любом случае будет не таким сильным, как воздействие эмоционально окрашенных слов «убийство» или «уничтожение».

Метонимизация значений как способ образования эвфемизмов основана на ассоциативных связях между денотатом в сфере табу и безобидным денотатом: «Мне пообещали намазать лоб зеленкой, меня в тот момент это не испугало: я не знал, что лоб зеленкой мажут перед расстрелом, чтобы удобнее было стрелять» (Из интервью с А. Тихоновым // Аргументы и факты. 2002. № 11). Данный пример показывает, что отсутствие фоновых экстралингвистических знаний реципиента позволяет метонимическому выражению «намазать лоб зеленкой» полностью замаскировать свой денотат, превратить угрозу смертной казни в простое предупреждение.

Для образования эвфемизмов может применяться такая разновидность метонимии, как металепсис. Так, американские и немецкие военные используют металептический эвфемизм выровнять линию фронта (англ. соответствие – adjustment of the front; пример Дж. Ниман и К. Сильвер) в значении «отступить». «Выравнивание» производится под предлогом необходимости сделать линию фронта более короткой, ликвидировав выступы. Данный эвфемизм стремится показать, что не все так плохо, и представить отступление не как отступление, а как оптимизацию ведения военных действий, которые будет проще вести, если линия фронта станет короче.

Способность метонимических эвфемизмов манипулировать реципиентом объясняется сложностью восстановления ассоциативных связей между табуированным денотатом и эвфемизмом.

Поляризация значений создает благоприятные условия для манипулирования человеком, так как вместо негативного обозначения денотата предлагается прямо противоположное по смыслу обозначение. Манипулятивное воздействие на аудиторию значительно возрастает, если отсутствует иронический, разоблачающий контекст. Так, слово defence (оборона) может использоваться как эвфемизм к слову attack (нападение): active air defence (активная защита с воздуха) в языке военных означает «воздушный налет» (Holder 2003, p. 7). Массированные бомбардировки Северного Вьетнама в феврале 1972 года (139 налетов) назывались «защитная реакция» (protective reaction). Американские политики продолжают употреблять слова «defence», (защита), «defensive» (защитный) для оправдания военных действий по всему миру:

«One senior official said the document ["National Security Strategy". – Ю.Б.]… will for the first time add "preemption" and "defensive intervention" as formal options for striking at hostile nations or groups that appear determined to use weapons of mass destruction against the United States» (Высокопоставленный чиновник заявил, что в документ [«Стратегия национальной безопасности. – Ю.Б.] впервые будут добавлены понятия «превентивное вмешательство» и «защитная интервенция» как формальное право нанести удар по враждебным нациям или группам, которые окажутся готовыми применить оружие массового поражения против США) (перевод наш. – Ю.Б.) (Washington Post. June 10, 2002).

Заимствования и термины как способ эвфемизации заключают в себе значительные возможности для манипулирования адресатом сообщения, поскольку иноязычные слова малопонятны носителям языка-реципиента, их внутренняя форма затемнена; они не имеют нежелательных коннотаций и воспринимаются говорящими как более престижные, «благородные», следовательно, обладают способностью «улучшить» денотат даже при его прямом обозначении. Наличие в речи специальных слов и терминов придает коммуникатору ореол респектабельности и вызывает уважение и доверие к источнику информации.

Современные эвфемистические заимствования являются преимущественно абстрактными именами существительными: либерализация цен вместо повышение цен, конфронтация вместо противостояние, коррекция вместо исправление, секвестирование вместо сокращение.

Манипулятивный эффект от использования терминов достигается за счет того, что большинство аудитории не знает их точного значения и поэтому не способно понять истинного смысла сообщения. Непонятные, сложные термины использовало партийное руководство СССР после чернобыльской катастрофы. До сих пор официально термин «ядерный взрыв» в отношении к Чернобылю не применяется, считается, что имела место «неконтролируемая цепная реакция на быстрых нейтронах» (Андреев, http://rc.nsu.ru/text/metodics/ andreev.html).

Манипулятивный потенциал синтаксических эвфемизмов, заслуживает особо тщательного изучения в силу его неразработанности в лингвистике. Между тем, в синтаксической эвфемии заложены значительные предпосылки для осуществления манипулятивного воздействия, поскольку распознать замену, произведенную коммуникатором на синтаксическом уровне, для адресата гораздо сложнее, чем распознать эвфемистическую лексико-семантическую замену.

В качестве синтаксических способов образования эвфемизмов, способных к манипулированию реципиентом, мы выделяем разнообразные трансформации словосочетаний, эллипсис (в частности, безобъектное употребление переходных глаголов и замену активной глагольной конструкции на пассивную с опущением субъекта действия), замену утвердительной конструкции (с утверждением нежелательного факта) на аналогичную по смыслу отрицательную конструкцию (с отрицанием желательного факта).

Способ трансформации словосочетаний предполагает различные операции над структурой исходного словосочетания, а именно: введение дополнительного позитивного компонента, изъятие нежелательного компонента, столкновение противоречащих компонентов (оксюморон), чрезмерное усложнение структуры словосочетания.

Введение дополнительного позитивного компонента в структуру исходного словосочетания, содержащего слова с эксплицитно выраженной семой негативной оценки, производится с целью придать ему положительные или нейтральные коннотации. Например:

«Возможность ограниченного применения ядерного оружия [в случае нападения США на Иран. – Ю.Б.] привлекает сегодня наибольшее внимание…» (Из интервью с К. Конетта, содиректором аналитической организации «Проект оборонной инициативы» // http://www.svobodanews.ru).

Само по себе словосочетание «применение ядерного оружия» обладает крайне негативными коннотациями, однако введение в структуру словосочетания эвфемистического определения «ограниченный» позволяет коммуникатору представить ситуацию как значительно менее опасную и в связи с этим снизить уровень тревожности общества. Слово «ограниченный» обладает лексическим значением «незначительный, небольшой» (Ожегов 1989, с. 357), которое распространяется на все словосочетание и способствует переключению оценочного знака с отрицательного на нейтральный.

Противоположной трансформацией словосочетания является изъятие нежелательного компонента из его структуры. В том случае, если какое-либо слово вызывает сильное раздражение у реципиента, которое невозможно нейтрализовать введением компонентов позитивной или нейтральной семантики, проще всего для коммуникатора вообще отказаться от данного компонента и изъять его из структуры словосочетания. Например, в 2004 г. реформа по «замене льгот денежными выплатами» вызвала целую бурю разногласий, конфликтов, митингов. Поэтому для снятия общественной напряженности манипуляторы сознанием решили изъять нежелательный компонент (слово «замена») из структуры словосочетания. В итоге получилось семантически редуцированное выражение «льготные выплаты», в котором отсутствует информация о том, что выплаты производятся в качестве замены отмененных льгот. Манипулятивный потенциал подобной синтаксической трансформации очень высок, поскольку изъятие нежелательного компонента позволяет завуалировать осуждаемые обществом явления или процессы.

Манипулятивное воздействие на реципиента способна также оказывать такая трансформация словосочетания, как столкновение противоречащих компонентов (оксюморон). Оксюморонное словосочетание содержит наряду с отрицательно коннотированным словом еще и положительно коннотированное, за счет которого и создается эвфемистический эффект, например, в текстах СМИ активно функционируют оксюморонные выражения «спад экономического роста» и «отрицательные темпы роста», которые, сообщая о некотором снижении темпов роста, все-таки не отрицают его наличие: в пресуппозицию этих выражений входит утверждение, что «рост происходит», хотя на самом деле это не так. Этот синтаксический способ образования эвфемизмов позволяет манипуляторам сознанием сообщить правду, но подать ее при этом так, чтобы у аудитории сложилось впечатление, что временные отрицательные явления в экономике отнюдь не препятствуют протеканию глобальных позитивных процессов.

Чрезмерное усложнение структуры словосочетания представляет собой намеренное использование синтаксических структур, которые затрудняют способность реципиента схватывать суть описываемых событий. Манипулятивный потенциал подобных словосочетаний заключается в том, что они ослабляют концентрацию значения, как бы распыляя ее:

«В последние годы очаг терроризма и политического экстремизма переместился в Карачаево-Черкесию в связи с активными действиями федеральных сил по наведению конституционного порядка в Чечне и Ингушетии» (Известия. 11.11.2004).

Снятие негативной коннотации в данном примере происходит, во-первых, за счет введения дополнительного позитивного компонента (атрибут активные), во-вторых, за счет чрезмерного усложнения структуры, которое значительно снижает интенсивность отрицательной оценки. Более того, в результате произведенной замены редуцируются семы «вооруженная борьба», «враждебные отношения», содержащиеся в словосочетании «военные действия», и актуализируются семы «помощь», «справедливость» (наведение конституционного порядка), благодаря которым эвфемистическая номинация должна получить коннотацию общественного одобрения.

Чрезмерное усложнение структуры словосочетания способствует увеличению референциальной неопределенности и служит средством избежать прямой конфронтации с неприятной проблемой

Еще одним синтаксическим способом образования эвфемизмов является эллипсис. В большинстве случаев для образования эвфемизмов, манипулирующих человеком, используется такой вид эллипсиса, как безобъектное употребление переходных глаголов (дать вместо дать вязтку). Разновидностью эллипсиса является замена активной глагольной конструкции на пассивную с опущением субъекта действия. Тексты СМИ содержат значительное количество пассивных конструкций с отсутствием указания на субъекта действия, например:

«Наиболее опасные исламистские движения обезглавлены (кем?) и дезорганизованы (кем?), их лидеры ликвидированы (кем?) в результате "точечных ударов" (Известия. 12.11.2004).

«…eight Palestinians were killed during a beach picnic – although the Israel Defence Forces insist that their shells were not responsible» (Восемь палестинцев были убиты (кем?) во время пикника на пляже – хотя израильские военные настаивают, что их снаряды не имеют к этому отношения (перевод наш. – Ю.Б.) (The Times. June 27, 2006).

Для намеренного устранения из речи субъекта действия манипулятор может использовать также неопределенно-личные предложения, например, отвечая на вопросы журналистов о пытках заключенных в иракской тюрьме Абу-Грэйб, глава военного ведомства США Дональд Рамсфелд «признал, что пленников подвергали “различным видам давления”» (Аргументы и факты. 2004. № 20).

Манипулятивное воздействие эллипсиса при использовании синтаксической конструкции с пассивным залогом или неопределенно-личного предложения состоит в том, что адресат не получает информации о производителе действия, следовательно, само действие воспринимается как не подлежащее критике, осуждению. Снятие семы участника позволяет манипуляторам сознанием избежать ответственности.

Еще одним способом реализации эвфемистического потенциала на синтаксическом уровне является замена утвердительной конструкции (с утверждением нежелательного факта) на аналогичную по смыслу отрицательную конструкцию (с отрицанием желательного факта). Как частный вариант данного способа эвфемизации можно рассматривать перемещение отрицания из утвердительной части высказывания в модусную (Я не думаю, что вы правы вместо Я думаю, что вы не правы).

Манипулятивное воздействие замены утвердительных конструкций на отрицательные заключается в возможности представлении реальных общественных проблем как менее значимых, менее острых. Благодаря использованию отрицательной синтаксической конструкции коммуникатор может прямо не называть негативные явления и факты и тем самым приуменьшить их масштабы.

Синтаксические способы и средства образования эвфемизмов являются, на наш взгляд, самыми сложными из всех, поскольку эвфемистичность высказывания создается не отдельными словами, а всей синтаксической конструкцией в целом. Однако данная сложность повышает способность синтаксических эвфемизмов манипулировать сознанием реципиента: в огромном информационном потоке, который обрушивают СМИ на современного человека, синтаксически эвфемистичную фразу трудно распознать и идентифицировать скрытый за ней отрицательный денотат. В большинстве случаев у реципиента просто нет времени на восстановление исходных синтаксических конструкций.

Статистический анализ показал, что наиболее употребительным способом образования манипулятивных эвфемизмов в текстах СМИ является генерализация значения (как в русском, так и в английском языках). Ее удельный вес в нашей картотеке составляет 70%, т.е. более половины всех примеров. Популярность этого способа эвфемизации объясняется тем, что он позволяет коммуникатору не выдавать за правду явную ложь, а лишь слегка расширить границы самой правды за счет использования гиперонима. Например, за эвфемизмом «инцидент» может скрываться абсолютно любое происшествие, которое является нежелательным, неприятным для коммуникатора, выставляет в невыгодным свете его самого или же подвластные ему структуры.

Лингво-коммуникативной особенностью функционирования эвфемизмов в текстах СМИ является комбинирование сразу нескольких манипулятивных способов и средств эвфемизации, что делает манипулирование более изощренным, не столь явным. Так, способ генерализации значения часто сочетается с применением заимствованных слов и терминов, которые звучат более официально, благородно. Например, обсуждая сокращение бюджета, политики не используют русское слово «сокращение», а говорят о необходимости осуществления оптимизации, рационализации, реструктуризации или реорганизации бюджета. Кроме того, графические, фонетические, морфологические и лексико-семантические приемы эвфемизации могут дополнять манипулятивное воздействие сложных синтаксических конструкций.

Манипулятивное воздействие, производимое эвфемизмом, напрямую зависит от наличия/отсутствия в тексте прямой номинации. Тексты СМИ, в которых используются эвфемизмы, условно можно подразделить на 3 группы:

1) официальные тексты нейтрального содержания, цель которых – представить ситуацию как нормальную, хотя и сложную, а события − как естественно идущие своим чередом. В данных текстах эвфемизм тщательно маскирует денотат, вызывающий у аудитории отрицательные ассоциации, прямая номинация отсутствует:

«…Высокие цены на авиакеросин, державшиеся на протяжении нескольких месяцев, стали серьезной нагрузкой на расходную часть бюджета компании и потребовали адекватной реакции» (Из интервью с официальным представителем авиакомпании Lufthansa в России // Известия. 12.10.04).

2) Тексты проблемного характера, где эвфемизм и прямая номинация сталкиваются, но при их столкновении предпочтение отдается эвфемизму, а прямая номинация говорящим отрицается, например:

«Я бы предпочел избегать термина «кризис» − назовем это ситуацией некоторой нестабильности в банковском секторе» (Из интервью с председателем правления Росбанка А.В. Поповым // Известия. 12.10.04).

«Iraq, and everything connected to it, brings about the larger Atlantic divide over how to continue our struggle to overcome terrorism — note my words when I refuse to call it a “war” (Ирак и все, что с ним связано, еще больше углубляет разногласия между Америкой и Европой относительно того, как нам дальше вести борьбу против терроризма. Обратите внимание на мои слова – я отказываюсь называть это 'войной' (перевод наш. – Ю.Б.) (The Globalist. November 5, 2004 // www.theglobalist.com/DBWeb/StoryId.aspx?StoryId=4245).

В данных текстах нежелательное слово, включающее сему негативной оценки высокой степени интенсивности, заменяется словосочетанием с менее четко выраженными отрицательными коннотациями (сема негативной оценки пониженной степени интенсивности). Использованы такие манипулятивные способы, как генерализация значения (временные ограничения), применение слов с «диффузной» семантикой» (некоторый), негативная префиксация (нестабильность), «перенесение с вида на вид» (борьба против терроризма). Степень манипулятивного воздействия невысокая, так как у реципиента появляется выбор между эвфемизмом и прямой номинацией, который не всегда будет сделан в пользу манипулятора.

3) Тексты, критикующие действия власти, в которых эвфемизм развенчивается и разоблачаются истинные цели его использования:

«Столь ценимая Бушем концепция «превентивной войны» раскрыла свою истинную природу: это обычный эвфемизм, которым можно прикрыться для того, чтобы нападать на кого угодно» (Хомский 2004, http://www.inosmi.ru/print/209873.html).

«Collateral damage is nothing more than a euphemism for state-sponsored mass murder. It is the term given to people killed in military actions who were "not intentionally targeted" (Побочный ущерб – это не более, чем эвфемизм для обозначения массовых убийств, спонсируемых государством. Этим термином называют людей, убитых во время военных действий, которые не были «умышленной мишенью» (перевод наш. – Ю.Б.) (Coastal Post. Sep. 30, 2006 // http://www.coastalpost.com/ 06/09/30.html).

Для текстов третьей группы характерно использование в структуре текста самого термина «эвфемизм», а также прямой номинации, для подробного описания которой автор выбирает эмоционально-оценочные слова с ярко выраженной отрицательной коннотацией. В данных текстах эвфемизмы теряют способность быть средством манипуляции, так как характер их воздействия перестает быть скрытым.

Некоторые реципиенты, отличающиеся вдумчивостью и наблюдательностью, остро чувствуют манипулятивное воздействие эвфемизмов и выражают свое критическое отношение при помощи иронических или гневных эпитетов, таких как милый, изящный, элегантный, вежливый, мягкий, дипломатический, хитрый, коварный, лицемерный, расплывчатый, мрачный, издевательский, kind (добрый), sweet (милый, ласковый), nice (прекрасный), soft (мягкий), polite (вежливый), vague (неопределенный), convenient (удобный), deceptive (обманчивый), hypocritical (лицемерный), sardonic (сардонический), например:

«Хаотичные действия бойцов антииракской коалиции, постоянно стреляющих совсем не туда, куда надо, уже сделались притчей во языцех − равно как и мрачный эвфемизм friendly fire (дружественный огонь. – Ю.Б.)» (Известия. 09.04.2003).

Манипулятивные эвфемизмы, функционирующие в языке СМИ, являются мощным средством воздействия на сознание людей. Они или затемняют, скрывают истинное положение вещей, или же демобилизуют общественное мнение, так как смягченная, нейтральная формулировка не вызывает в сознании реципиента ответного раздражения в отличие от прямой номинации.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и формулируются выводы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Эвфемизмы в языке дипломатов и политиков // Социальные варианты языка-III: Мат-лы междун. науч. конф. − Нижний Новгород: НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2004. С. 199-202.

2. Психолингвистические факторы использования эвфемизмов // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: Межвуз. сб. науч. тр. – Краснодар: КубГУ, 2005. С. 230-237.

3. Эвфемизмы как средство манипуляции общественным мнением // Язык в современных общественных структурах: Мат-лы междун. науч конф. − Нижний Новгород: НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2005. С. 58-61.

4. Семантизация эвфемизмов в иноязычной аудитории // Теоретическая и прикладная семантика. Парадигматика и синтагматика языковых единиц: Сб. науч. тр. − Краснодар: КубГУ, 2005. С. 14-20.

5. Манипулятивный потенциал эвфемизма // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Мат-лы 5-й межвуз. конф. молодых ученых. – Краснодар: КубГУ, 2006. С. 29-33.

6. Манипулятивное воздействие эвфемизмов в языке СМИ // Экологический вестник научных центров Черноморского экономического сотрудничества (ЧЭС). Приложение № 3. Теоретическая и прикладная семантика. Парадигматика и синтагматика языковых единиц. – Краснодар: КубГУ, 2006. С. 17-22.